Точка Бифуркации #15 - Дейлор Смит

«Как слепок души помещался в тело монстра?» — делая вид, что не замечаю его раздражения, задал следующий вопрос я.

«Непростой ритуал, о котором мне откровенно лень просто так рассказывать. Если когда-нибудь в этом будет нужда — я помогу».

На этих словах я прикрыл глаза — мысль о том, что присутствие Самаэля в моей жизни может затянуться на очень долгий срок, меня совсем не радовала. В то же время я уже откровенно недоумевал от смены риторики архидемона. «Я помогу» от него — это что-то вообще из разряда фантастики…

«Когда ты вернёшься в кольцо?»

«Когда во мне не будет нужды», — усмехнувшись бросил демон, после чего всё также улыбаясь, добавил: — «Самый главный парадокс в том, что когда такой момент настанет, это будет непременно сопровождаться появлением в твоей голове мозгов. Одновременно с этим, ты почти со стопроцентной вероятностью не захочешь того чтобы я тебя оставлял. Но попрощаться нам всё же придётся».

Вы посмотрите как мы себя любим! От такой мысли я не удержался и покачал головой. Отметив это, архидемон никак не отреагировал.

Ещё через полминуты, он поднялся с кресла и ни говоря ни слова, куда-то упорхнул. Вот и ладно. Обмозговать мне сейчас точно есть что, но было бы неплохо ещё и наконец поесть. Потому как впереди меня ждёт ещё две серьёзные беседы — с Якушевыми и Романовыми. Прям день советов какой-то…

* * *

Встреча с Якушевыми прошла вполне себе неплохо. Во-первых, мои юристы, а с учетом нашего с ними договора я теперь был вправе их так называть, поблагодарили меня за предоставленную накануне информацию. Во-вторых, князь похвалил меня за то, что я по совету его сына не стал убивать попавшего ко мне в заложники графа. И у них уже были какие-то намётки плана как это всё использовать. Единственное, от чего Якушевы меня пока отговорили, так это от того чтобы я заставлял Шевцова переписывать на себя особняк. Точнее, составить документ и поставить заветные подписи было можно, но далее ящика в своём столе куда-то отправлять бумаги пока не стоило. С учётом будущих судов, подписанный под давлением договор о купле-продаже, мог сыграть не в нашу пользу — доказать факт давления, по словам юристов, не составило бы особого труда.

Якушевым была рассказана мною полная версия истории о случившейся мошеннической операции в которой я пострадал и, после ряда уточняющих вопросов, тема с будущих судов сместилась к другим не менее важным проблемам. У князя, получившего вчера моё письмо, впрочем, как и у его сына, имелись ряд вопросов и на этот счёт. Естественно, скрывать я от союзников ничего не стал.

Во дворец попал уже ближе к вечеру. И, к слову, на этот раз Романовы соизволили со мной поужинать, что само по себе уже было положительным знаком — мелочей в таких ситуациях при дворе не бывает.

Совсем немного поговорив о светских делах, я первым поднял тему Талаакса и произошедших там событий, и следом уже в третий раз за день поведал о том, что война с ящерами теперь уже неизбежна. Романовых тоже озадачила моя осведомлённость, но я предпочёл о попавшей в мой дом провидице не упоминать. Пришлось признаться, что мои бесы обладают возможностью подчинять ящеров не хуже чем людей, и я имею в распоряжении некоторые ресурсы для шпионажа. Это, к слову, было вполне себе правдой. От вопросов, раскрывающих ситуацию более подробно, я ушёл, после чего счёл свой долг предупредить всех ключевых лиц, исполненным.

К этому моменту со вторыми блюдами мы уже расправились и дело медленно близилось к чаепитию. Тем временем, как и обещал генерал Суровикин, Романовы подняли разговор о Хранителях.

— Это всегда было довольно закрытое сообщество, Алексей. А после того, как орден распался, по крайней мере так принято было считать, о нём и вовсе все постепенно забыли. Сегодня перед лицом новой угрозы Хранители восстают из пепла. И я не скажу, что против такого возвращения, — задумчиво заключил император.

— Как понимаешь, рассказывается тебе это не просто так, — продолжил цесаревич, привлекая к себе мой взгляд. — Уже завтра в Москву прибывает несколько представителей этой организации, и они хотят с тобой увидеться.

— Понятно, — задумчиво кивнул я, переглянувшись с императором. — Не вижу в этом проблемы. Надо, значит встретимся.

— И тебе даже не интересно что им от тебя нужно? — удивился цесаревич.

— Интересно, конечно. Только я не уверен, что вам они об этом сообщили.

— Тут и сообщать не о чем, — коротко улыбнулся Глеб. — Всем всё и так понятно. Тебе будут предлагать членство в Ордене.

— Эммм… — отмечая, что оба Романовых уставились на меня с ожиданием, я немного смутился. — Ну пусть предложат — я подумаю. Цель у них вроде как благая — пока не вижу никаких препятствий.

— А они есть, — похмурнев, после короткой паузы ответил цесаревич.

На этих словах я молча уставился на принца, безмолвно предлагая тому закончить свою мысль.

— Загвоздка здесь в том, Алексей, что каждый вступающий в орден человек даёт присягу. И для нас огромная проблема в том, что присягающий ордену разумный, можно сказать, становится гражданином мира — то есть перестаёт быть связанным с империей и троном. В таком случае мы будем вынуждены идти по пути лишения такого человека прав на гражданство и земли. Даже если этот человек дворянин высокого происхождения.

— То есть, вся загвоздка в присяге и только?

— Верно, — кивнул цесаревич.

Император молча наблюдал за нашей беседой и, не сводя глаз, изучал мою реакцию. А я что? Я недоумевал: как так может быть, чтобы, к примеру, я дал две присяги? Клятвопреступнику в нашем мире живётся очень тяжело и обычно недолго — хотя бы потому, что так можно лишиться собственных сил. Мне лично, оно точно не нужно. Собственно, это я и решил озвучить.

— Не понимаю, как такое может быть, в случае если одарённый уже присягнул нашей империи и трону? Кто вообще в трезвом уме пойдёт на нарушения клятв?

— Орден Хранителей — древняя организация. У них есть свои, скажем так, фокусы. Нам доподлинно известно, что отказавшиеся от старой присяги одарённые, вступая в орден, не теряют в силе. По-видимому, существует какой-то обряд отречения. Точнее не скажу, ибо сам не ведаю, — довольно откровенно признался Романов-старший.

— Вот как… — задумался я.