Муля не нервируй… Книга 7 - А. Фонд

кого надо, я пристроил. Больше, в принципе, я никому ничего не должен. Даже насчёт Беллы я уже практически всё порешал. Вот дождусь, когда приедет Йоже Гале и привезёт лекарства мужу Нины. Отдам лекарство — и на этом я свободен, как птица.

И что же я тогда буду делать?

Я аж задумался.

Оставаться в Москве, ходить каждый день вот этим вот мелким клерком на работу, по вечерам задерживаться на собраниях, проявлять трудовой энтузиазм непонятно где и зачем — вот это вот всё нафига оно мне? Нет, не хочу!

Уехать в Югославию и остаться там? Там тётя Лиза, там Мулин отчим… Тоже, в принципе, особо не хочется, потому что всё равно я там себя не чувствовал свободно. Всё-таки послевоенная Европа, послевоенный Советский Союз — это совсем не тот уровень комфорта, к которому я привык в своём мире.

Может быть, стоит податься в Америку? В принципе, это мысль… Куда-нибудь во Алабаму. Или даже в Голливуд. Голливуд сейчас только развивается. Английский у меня был неплохо ещё в том, моём мире, так что, я думаю, я там не пропаду.

Я немножко подумал об этом, а потом махнул рукой: нет, вот эти все движения — они не для меня. Хоть Муля и молодой, что бы там ни говорила Валентина, двадцать восемь лет — это не такой уж и старый возраст, но я в его теле всё-таки человек взрослый, и вот включаться с другой молодёжью в эту бесконечную крысиную гонку… как-то мне уже это не интересно.

Ну, в идеале что я хочу от этой жизни, если не считать моей изначальной мечты? Это свой личный остров. Где-нибудь в Карибском бассейне, с пальмами, двумя красивыми мулатками и слугами, и замком. Больше мне особо ничего и не надо. Хотя лучше пусть будет три мулатки.

Я тихо засмеялся собственной шутке.

Так что же я хочу? Я хочу поставить всё на свои места. Я не хочу, чтобы моими плодами, моей работы воспользовались чужие люди. Да, вот именно это я сейчас и хочу.

Поэтому я сделал просто. Я сказал Марии Степановне, коллеге по кабинету, что мне сейчас надо сбегать порешать вопросы по Йоже Гале на киностудию.

А сам развернулся и пошёл домой.

Дома меня встретила встревоженная Дуся. Она всегда относилась к моим ранним возвращениям домой очень насторожённо, потому что я обычно был человек дисциплинированный и даже слегка педантичный, и срывов трудового распорядка просто так себе не позволял. Приходил, только если уж совсем-совсем худо.

— Муля, что случилось? — всплеснула руками она, но всплеснула очень осторожно, помня вчерашний инцидент.

После того, как я некуртуазно выдворил Валентину, да и сама Дуся чуть не попала под раздачу тоже, она резко поменяла свою стратегию общения, и сейчас общалась со мной, словно с тяжелобольным человеком — очень деликатно и мягко, чуть ли не заискивающе. Но когда она спросила меня, что же такое, я сказал:

— Дуся, послушай. Ты можешь собрать всех наших?

— У нас дома? — деловито уточнила Дуся.

— Нет, давай лучше в коммуналке. Там соберёмся. Какое-нибудь придумай мероприятие, чаепитие или ещё что-то вроде. Вроде там где-то уже Белла должна сдать экзамен по собеседованию в Комитет советских женщин. Узнай, если она это всё сдала, то можно всем собраться, её поздравить. Если не сдала, то тогда ещё что-нибудь эдакое придумай. К примеру, день взятия Бастилии. И собери, например, наших всех обязательно.

— На когда? — спросила Дуся. — Срок какой?

— Давай сегодня вечером, после семи. Как раз все домой вернутся.

— Да ты что! Я же не успею приготовить пирог! Я могла бы нафаршировать…– Завелась Дуся, но я её перебил:

— Дуся, — отчеканил я, — не надо пирог. Не надо ничего фаршировать и печь. Будешь идти через магазин, забеги, купи каких-нибудь конфет — и хватит. Чай, и всё. Мы соберёмся, на самом деле надо поговорить. Просто ты всем скажи, что собираемся, но не говори зачем.

— Муля, а всем — это кому?

— Так… Миша, Пуговкин, Рина Васильевна, Белла…

— А маму звать?

— Нет, — покачал головой я. — Маму не надо.

Дуся кивнула, что-то прикидывая себе в уме.

— Так что давай, собирай народ. И Валентину позови. Обязательно.

— Но она же, может, и не придёт… Она обиделась.

— Да мне плевать, придёт или не придёт! Ты позови, а я вот и посмотрю, кто придёт, а кто вовремя обиделся!

— А Фаину Георгиевну звать?

— Её — обязательно! — согласно кивнул я.

Я перечислил все имена, дал команду Дусе. Она охнула, что не успеет всех оббежать и подготовиться к чаепитию.

На что я ей строго сказал:

— Так ты сама и не оббегай всех. Ты загляни к Мише и дай ему список, пусть он всех обежит и сам всё скажет. А ты займись лучше конфетами.

— Хорошо, — сказала Дуся и занялась организацией.

А я сел за стол, взял листочек бумаги и принялся чертить план…

Глава 22

— Ну, и что тут у нас? — голос Фаины Георгиевны прозвучал, как гром среди ясного неба.

За столом на кухне коммуналки собрались все наши. Здесь были и Белла, и Рина Зелёная, и Миша Пуговкин, и Муза. Пришла даже Валентина — она села в самый дальний угол, от меня подальше, демонстративно дулась и не поднимала на меня глаз. Но при этом, стоило отвернуться, как я постоянно чувствовал на себе её обжигающий взгляд. Последней, как водится, пришла Фаина Георгиевна и сразу же, с порога, заявила:

— Так! Что тут у вас такое происходит, а, товарищи?

— Да вот, чайку попить решили, — сообщила Дуся, которая сейчас была как королева, хозяйка всего этого мероприятия. Она всегда обожала быть в центре таких вот спонтанных событий — вроде и готовиться особо не надо, и, вместе с тем, можно щегольнуть своим гостеприимством (хотя пирог она всё-таки успела испечь), и быть хозяйкой застолья, в центре внимания, а заодно и все сплетни послушать — вроде как при делах.

— Ну, а повод какой? — уточнила Фаина Георгиевна и с подозрением посмотрела на каждого из нас сквозь большие роговые очки.

— Да вот, наша Белла в Комитет советских женщин вошла, — сказала Муза.

Правда, тон её прозвучал неуверенно.

— О, да тебя можно поздравить, дорогая! Хотя я бы