Никольский. Выйти из Тени 3 - Макс Волков

— Я так и понял, — кивнул Остапов. — Поскольку там мы не обнаружили ни вас, ни тварей, решили, что все случилось дальше по туннелю. Поэтому поспешили к самому месту выработки. А там…

Никита замолчал, переводя дух.

— А там? — поторопил я друга.

Ну, интересно же!

— А там ни следа портала, полуживой Павлов и ты, едва ли не в обнимку с тварью.

— В обнимку!

— Ну не совсем в обнимку. Но лежали вы рядом, и твоя рука покоилась на ее уродливой морде. И ни одного повреждения на теле твари. А самое странное, что она не превратилась в ядовитую лужу, иначе от вас с Антоном и следа бы не осталось. Ты что, убил ее силой мысли?

Хороший вопрос. Я не помнил ничего с того момента, как тварь подсунула мне голову под руку. Лишь бой с Мико на магическом уровне сознания. Но каким образом я смог уложить здоровенного монстра в реальности⁈

— Силой воли, скорее, — придумал я нелепую отговорку и попытался улыбнуться.

Вышло криво, даже мышцы лица слушались с трудом.

— Мы ждали новый прорыв. Ведь они могут быть множественными. Но ни в шахте, ни рядом ничего не происходило. Я остался с тобой. Мог бы и сам вынести тебя на поверхность. При беглом осмотре на твоем теле тоже повреждений не обнаружил. Но начальник смены категорически запретил делать это без специального медицинского оборудования, сказав, что могут быть повреждены внутренние органы или позвоночник. Все это время меня успокаивало лишь то, что я чувствовал, что ты жив. Спасателей пришлось ждать два часа. А потом еще уговаривать подойти к тебе. Тварь их сильно испугала. Зато прибывшие после них биологи из Императорского Университета очень обрадовались.

— Еще бы, целехонький монстр. Правда, как они его изучать будут, если любое повреждение может вызвать превращение в ядовитую гадость.

— Ну, это уже их проблемы.

— И сколько часов я тут уже бревном лежу? Видимо, долго. Все тело затекло, — я попробовал повести плечами, но и они отозвались болью и слабостью.

— Часов? Друг мой, ты тут две недели уже лежишь!

— Две недели⁈ — я даже сел от удивления.

Пространство тут же сделало головокружительный пирует, и я упал обратно на подушку.

— Да, две недели. Врачи все в растерянности. Дыхание есть, рефлексы, вроде, тоже. А в себя не приходишь.

Собирались в Москву тебя отправлять.

— А что с Антоном?

— Да живой. Пришел в себя через три дня. Скоро выписывается. Он ведь что-то выкинул, да? — нахмурился Остапов.

Выгораживать безумного напарника я не собирался. Его одержимость могла стоить жизни многим людям.

— Да, он опрокинул мой мехабот, а сам отправился разбираться с монстром. Нужно сообщить об этом начальству, чтобы его отстранили.

— Сделаю, не волнуйся. А теперь отдыхай! Потом расскажешь, как тварь уложил.

— Если бы я помнил, — вздохнул я. — А отдыхал я достаточно…

В кармане у Остапова запищал телефон.

— Лешка, — пояснил он, глядя на экран. — Слушаю тебя.

Из трубки донесся взволнованный голос Воронцова, тарахтевший громко и без пауз. Никита даже трубку от уха убрал. Я с любопытством наблюдал за этой картиной.

— Да сам ему об этом и расскажи! — улыбнувшись, крикнул Остапов через минуту Воронцовского монолога и передал мне трубку.

Я с опаской приложил ее к уху и произнес:

— Леха, привет…

— Ну ты гад, Никольский! — крикнула трубка и коротко запищала.

Я вопросительно посмотрел на Никиту.

— Это нормально. Он просто очень рад, что ты пришел в себя, — едва успел ответить он, как телефон вновь зазвонил.

Я поставил телефон на громкую связь.

— Леш…

— Почему ты не сказал мне, что очнулся! Я ж переживаю, вообще-то!

— За мое здоровье или финансирование твоих проектов?

— Ну, ты гад, Никольский! — опять крик и короткие гудки.

Я вновь посмотрел на Остапова. Тот успокаивающе поднял ладонь. Тишина длилась ровно минуту. Телефон вновь ожил.

— За тебя, гад, переживаю! А ты… А ты…

— Лешка, я открыл глаза пару минут назад. Еще разговариваю с трудом! Так что, будь добр, возьми себя в руки, и спокойно расскажи, что хотел!

Мне послышалось, что Воронцов шмыгнул носом. Где-то в районе желудка шевельнулась совесть. Действительно переживает, а я на него наорал.

— Извини, Тимофей, — голос Алексея вдруг стал тихим и даже виноватым. — Я действительно волновался за тебя… Если бы с тобой что-то случилось… Кто бы тогда финансировал механтропа⁈

Трубка вдруг разразилась хохотом.

— Это нервное, — успокоил Никита.

Да я и сам помнил, что подобные реакции были свойственны Воронцову в момент сильного нервного напряжения.

— Ладно, Леш, поржали, теперь к делу.

— Так точно, ваше сиятельство, — произнес он, откашлявшись. — Смею доложить, что вверенный нам проект полностью завершен и готов к испытаниям. Так что отрывай свою исхудавшую за две недели задницу от больничной койки и дуй к нам! Думаю, тебе понравится!

— Вот это другой разговор! Примчусь, как на крыльях. Надо только с врачами переговорить.

— Они не отпустят, — недовольно протянул Воронцов.

— Ну, не отпустят, тогда будем искать другой выход. Через окно, например.

Лешка вновь рассмеялся, но теперь уже с искренней радостью.

— Ладно, Тимофей, держи в курсе. А мы ждем тебя в ближайшее время. Пойду, обрадую остальных.

Звонок прервался. Я посмотрел на Никиту.

— Найти врача? — произнес он, словно прочитав мои мысли.

— Да, пожалуйста. Хочу как можно скорее покинуть больницу. Дома и стены помогают.

— Дома или на заводе? — прищурился маг-энергетик.

— Ник, ты же все прекрасно понимаешь, — улыбнулся я.

Остапов неодобрительно покачал головой, но все же поднялся из кресла и поднялся на поиски врачей. Я проводил его взглядом и вновь уставился в белый потолок. Правда, побыть наедине с самим собой мне не дали. Буквально через минуту я услышал шаги и звук открывающейся двери.

— Ну ты шустрый, Остапов! — я повернул голову в сторону входа.

Но вместо Никиты в дверях стояла Дашка, прижав руки к груди.

— Тим… — прошептала она и покачнулась.

Я рванул было поддержать девушку. Ну как, рванул, дернулся… Мир вокруг дернулся, койка подо мной дернулась. А потом все закружилось, плавно соскальзывая во тьму.

— Тим, ты что! Тебе нельзя вставать! — услышал я Дашкин голос словно через вату.

Когда в глазах вновь просветлело, я увидел склонившуюся надо мной Воронцову, осунувшуюся и бледную. Под глазами, наполненными испугом и тревогой, залегли темные круги. Но даже это не могло испортить их красоту.

— Даша… — улыбнулся я.

— Я позову врача, — прошептала она.

— Не надо, — я нашел и сжал в пальцах ее холодную ладошку, лежавшую на краю кровати. — Никита уже пошел.

— Как ты? — бледные щеки тронул нежный румянец.

— Замечательно. И мне нужна