Первый Артефактор семьи Шторм 3 - Юрий Окунев

— Девятеро, — не удержался Меньшиков, открыв крышку.

В небольшой бархатной выемке лежал стеклянный шар. Сантиметров пяти в диаметре, гладкий. Под тёмной поверхностью скользили туманные потоки, собираясь в странные, но интуитивно понятные образы: череп, торнадо, бабочка, крылья птицы; чтобы потом снова раствориться в медленном хаосе.

Эти движения завораживали, от чего Пётр даже забыл, что он стоит в вертолёте и готовится к атаке.

Пришлось потрясти головой, чтобы прийти в себя. Время поджимает и нужно убираться отсюда, пока все заняты тем, что происходит на земле. По рации уже сообщили, что в их сторону выдвинулись отряды гвардии и полиции.

Меньшиков достал шар, убрал коробку в рюкзак. Сжал холодное стекло в ладони, активировал Дар. Шарик начал медленно впитывать энергию тьмы, а белесые потоки внутри стали меняться на зелёно-чёрный цвет.

На наполнение шара потребовалось почти десять минут сосредоточенной работы. Да, это не Инъектор, но максимально близкая копия, которую собрали работники Хранителя Шторма, того, самого первого.

Тот потратил весь остаток своей жизни, чтобы понять эту технологию, но ни разу не притронулся к гравировочному инструменту. Он управлял другими. В том числе теми, кто входил в чужие семьи. Научил их всему.

И сейчас его наследие, небольшая жемчужина опыта, как называли этот артефакт в Гильдии артефакторов, станет оружием против наследника семьи Шторм.

Как только жемчужина напиталась энергией, Пётр достал небольшой гравировальный нож и, влив в кончик, как учил его Хранитель семьи, энергию, резанул по стеклу.

Ему показалось, что под ножом поддалось не стекло или кристалл, а плоть. Словно прорезал сырую курицу, цепляя кости бедра или рёбра.

На поверхности появилась глубокая царапина, которая тут же стала фонить ледяной энергией, словно вместо крови у этого «существа» был Дар. Хотя, это очень похоже на истину.

Теперь оставалось дело за малым: присоединить к шару подготовленную заранее взрывчатку, включить таймер и, обработав максимально нейтральным Даром, запустить во двор.

Когда она рванёт в центре дома, от него останется лишь укреплённый первый этаж и подвал. Юсупов будет доволен, остальные — нет. Но при этом даже если Шторм переживёт эту атаку, он будет преступником, который в секрете от Князей проводил эксперименты с Инъекторами.

И не удержал контроль. Подвёл страну и мир. Стал опасным.

Меньшиков собрался, встал у самой двери вертолёта, посмотрел вниз. Сосредоточился, создавая Даром капсулу, в которой жемчужина опыта в компании со взрывчаткой полетит вниз. Ещё раз пристально посмотрел во двор, который пока казался тихой и чистой точкой на фоне реальных боёв вокруг дома.

А затем он увидел, как во дворе копошатся мелкие фигурки.

«Бегут», — подумал он, понимая, что действительно затянул с подготовкой. Но ничего, время пришло.

Он поднял руку с энергетической капсулой, посмотрел на двор и… потерял сознание от невидимого удара в голову.

Спустя мгновение он уже летел вниз, а магическая капсула со взрывчаткой и жемчужиной прилипла к его руке.

* * *

На нас неслась бомба. Какой-то идиот додумался превратить накопительный артефакт во взрывчатку. И сейчас, оставляя за собой шлейф из зелёно-чёрной энергии, он несся на нас. Вместе с человеком.

«Не успеем, — чётко понял я, передавая мысль Кефиру. — Надо укрыться!»

— Не поможет. Стены не выдержат, только подвал.

— Слишком далеко.

Параллельно этому мысленному разговору я кричал ребятам:

— Уходим! Быстро, тащите раненных!

Но мы не успевали. Пусть вертолёт находился высоко, всё равно тело падало на нас слишком быстро. Прямо во двор, прямо в сердце дома.

«Мамины розы сгорят», — пролетела совершенно неуместная мысль. Но она стала зацепкой. Триггером. Точкой выхода для гнева.

— Отвести его в сторону!!! — проорал я так, что от моего голоса все упали на землю. Даже Кефира сдуло, от чего он плюхнулся в пруд.

Не дожидаясь реакции остальных, я начал выпускать тонкую, но мощную струю ветра, пытаясь сдуть падающего человека куда угодно. Главное не к нам.

Не в первый раз за утро я пожалел, что у меня нет ни одного артефакта дальнего действия. Да, это разумно: они требуют больше ресурсов, дороже, но при этом используются реже. Проще атаковать Даром или снайперской винтовкой вместе с гаубицей. Но сегодня моя ограниченная дистанция заставила меня защищаться без возможности перейти в контрнаступление.

От напряжения, с которым я прогонял Дар через своё тело, горели мышцы, каналы и мозги. Но мне показалось, что траектория падающего на нас изменилась, чуть сдвинулась.

— Давай, давай, ДАВАЙ! — орал я, выжимая из себя всё, что есть и чего ещё нет.

Рядом полыхнуло тьмой, землёй и другими Дарами. Потоки чистой энергии, как цветной ветер наркомана ударили в одну сторону, соединяясь в странную радугу. Я слышал крики и стоны ребят, которые помогали изо всех сил.

Они не спрашивали, что мы делаем, почему так важно остановить этого человека. Не пытались убежать, скрыться. Стояли рядом, заставляя свои тела и души выживать все силы из Дара, чтобы отодвинуть опасность от этого дома.

Вдруг с другого края двора в небо ударила зелёная вспышка. Этот Дар я узнаю даже с закрытыми глазами: Подорожников пришёл на подмогу, заставляя падающее тело корчится в судорогах.

И тут человек в небе обрёл сознание. Он закрутился, но уже не случайно, а пытаясь затормозить себя о воздух. Расставил руки и ноги, раскинул одежду, пытаясь превратить жалкие клочки в подобие парашюта.

Но он продолжал падать. И падать близко к нам.

Мы не успели.

— Всё на щиты! Не жалейте сил! — громкий приказ, и в который раз артефакторы выставили свои щиты из Дара и артефактов. Это бесполезно, но мы должны хотя бы попробовать.

Падающий человек увидел это, резко перевернулся спиной вниз, сделал стряхивающее движение и с его руки отлетел небольшой предмет.

В следующую секунду он выпустил Дар тьмы, отталкивая предмет назад вверх, а сам покрыл себя несколькими коконами из непроглядной тьмы, продолжая падать на нас.

— Держим! — проорал я, чувствуя, как сердце выскакивает из груди вместе с остатками сил.

Сверкнула вспышка, раздался грохот и огромная, как цунами, волна энергии понеслась в нашу сторону.

Последнее, что я увидел, прежде чем мир разрушился — синяя, чистая как горный лёд, энергия, впилась в наши щиты изнутри.

А затем была темнота.

* * *

Яростный очнулся от жуткой боли в груди. Закашлялся и чуть снова не потерял сознание от боли.

«Видимо рёбра сломал», — подумал он.

Каждый вдох отдавался болью, режущей рвано, как тупой гравёр по дереву, выдирающий куски материала. Алексей прикрыл рот рукой, снова закашлялся