Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

в три часа ночи и утаскивают инакомыслящих, ломают топорами печатные станки, устраивают фарсовые судилища за измену в полночь и казни на рассвете. Они прочёсывают этот красивый, лживый город квартал за кварталом. Каждый месяц снимают кровавый урожай. Они правят, наводя ужас. Возможно, они собираются внизу на улице прямо сейчас. До сих пор они меня не выслеживали, но могли пройти за тобой.

– За тобой не так уж сложно проследить, как ты думаешь, – сказал ей Фиеро. – Ты хороша, но не настолько. Я бы мог тебя кое-чему научить.

– Не спорю, мог бы, – усмехнулась Эльфаба. – Но не станешь, потому что мы больше не встретимся. Это слишком опасно – и для меня, и для тебя. Вот что я имела в виду, когда сказала, что любила вас всех слишком сильно, чтобы поддерживать связь. Ты думаешь, что штурмовики не станут пытать твоих друзей и семью, чтобы добыть нужную информацию? У тебя жена и дети, а я всего лишь старая подруга по колледжу, с которой ты случайно столкнулся. Да, ловко ты меня выследил. Но это в последний раз, слышишь? Я убегу, если узнаю, что ты за мной следишь. Я могу мгновенно собраться, и через минуту меня здесь уже не будет. Я обучена так делать.

– Не поступай так со мной, – попросил он.

– Мы давние знакомые, – упрямо продолжила она, – но не особенно близкие. Не превращай случайную встречу в сентиментальное свидание. Рада была увидеться, но продолжать общение не хочу. Береги себя и не связывайся с высокопоставленными ублюдками, потому что, когда грянет революция, подхалимам и лизоблюдам не будет пощады.

– Сколько тебе?.. В двадцать три года ты уже играешь в благородную мятежницу? – хмыкнул Фиеро. – Как-то уже неуместно.

– Неуместно, – согласилась Эльфаба. – Лучшее слово для моей новой жизни. «Неуместно». Я и так всегда была неуместной – значит, таково моё место. Хотя стоит отметить, что мы с тобой ровесники, а ты выделываешься тут как князь. Ну что, наелся? Нам пора прощаться.

– Не пора, – твёрдо сказал он.

Фиеро снова захотелось взять её руки в свои – и он понял, что прежде никогда этого не делал. Даже не мог вспомнить, чтобы когда-либо касался её. Нет, поправился он мысленно, он знал это наверняка.

Будто прочитав его мысли, Эльфаба проговорила:

– Ты знаешь, кто ты, но не знаешь, кто я. Не можешь знать, причём в обоих смыслах слова: не должен и не способен. В добрый путь, если так желают и в Винкусе – если это не проклятие. В добрый путь, Фиеро.

Эльфаба передала ему парадный плащ для оперы и протянула руку для пожатия. Фиеро схватил её за ладонь и посмотрел ей в лицо, которое всего на секунду утратило маску. И от того, что он прочёл в нём, его одновременно обожгло жаром и сковало холодом, закружилась голова – от одного лишь призрака этой безмерной и безмолвной нужды.

* * *

– Что слышно о Боке? – спросила Эльфаба при следующей встрече.

– Ты просто не хочешь ничего мне рассказывать о себе, да? – усмехнулся Фиеро; он развалился в кресле, закинув ноги на её стол. – Зачем же ты позволила мне вернуться, если сама намерена запираться, как узница?

– Мне всегда нравился Бок, только и всего, – усмехнулась она. – Я разрешила тебе вернуться, чтобы выведать у тебя новости о нём и об остальных.

Фиеро рассказал ей, что знал. Бок неожиданно для всех женился на мисс Милле и увёз её с собой в Нест-Хардингс – и она возненавидела это место. Постоянно пыталась покончить с собой.

– Каждый год на Лурлинские святки от Бока приходит истерическое письмо. Там он описывает очередной неудавшийся суицид жены – такой, в своём роде, ежегодный семейный отчёт.

– Интересно, через что в таком случае прошла моя мать, – задумчиво проговорила Эльфаба. – Роскошное детство в большом господском доме, а затем – грубое потрясение от встречи с тяжёлой жизнью в безвестной глуши. В случае мамы – от усадьбы Кольвен-Граундс до деревушки Раш-Маргинс, а следом и в болота Квадлингов. Исключительно суровый путь искупления.

– Дочь, видимо, пошла в мать, – отметил Фиеро. – Разве ты сама не отказалась от лучшей жизни, чтобы ютиться здесь, как улитка в раковине? В одиночестве, скрывшись от всех?

– Я хорошо помню, как увидела тебя в первый раз, – вдруг сказала Эльфаба, сбрызгивая уксусом овощи и коренья, предназначенные на ужин. – В аудитории, на лекции этого, как его… доктора…

– Доктора Никидика, – подсказал Фиеро, покраснев.

– У тебя были такие красивые отметины на лице – я никогда раньше подобных не видела. Ты нарочно так эффектно вошёл, чтобы сразу завоевать наши сердца?

– Честно говоря, я был бы рад появиться каким угодно другим образом. Я ощутил ужас – и жуткое унижение. Знаешь, я вообще тогда думал, что эти зачарованные рога меня убьют. И только развесёлый Кроуп и болтливый Тиббет меня спасли.

– Кроуп и Тиббет! Тиббет и Кроуп! Я совсем забыла о них. Как они?

– Тиббет так и не оправился после той истории в Клубе Знаний. Кроуп, кажется, работает в аукционном доме, связанном с искусством, и до сих пор вертится где-то в театральных кругах. Иногда вижу его на разных мероприятиях, но мы не разговариваем.

– Ого, сколько осуждения! – рассмеялась она. – Конечно, тяга к непристойному свойственна мне не меньше, чем другим, и я всегда гадала, что же на самом деле представлял собой Клуб Знаний. Знаешь, в другой жизни я бы хотела повидаться со всеми снова. И с Глиндой, моей дорогой Глиндой. И даже с противным Авариком. А у него как дела?

– С Авариком я общаюсь. Он большую часть года проводит у себя в маркграфстве, но у него есть дом в Шизе. А в Изумрудном городе мы останавливаемся в одном клубе.

– Всё такой же самодовольный хам?

– А в тебе-то сколько осуждения!

– Есть такое.

Они поужинали. Фиеро ждал, что она спросит о его семье. Но, по-видимому, их близкие были именно тем, что они скрывали друг от друга: его жена и дети в Винкусе, её круг подстрекателей и мятежников.

В следующий раз, подумал он, нужно прийти в рубашке с расстёгнутым воротом, чтобы она увидела, как узор из синих ромбов на его лице продолжается по всей груди… Похоже, что Эльфабе они понравились.

– Ты что, проведёшь всю осень в Изумрудном городе? – спросила она однажды вечером, уже после наступления холодов.

– Я послал Сариме весточку, что меня здесь надолго задержали дела. Её это вряд ли обеспокоит, да и с чего бы? Её вытащили из грязного караван-сарая и выдали замуж за князя Арджики ещё ребёнком. Её семья поступила весьма умно. Сарима живёт в достатке и сытости, у неё есть слуги, прочные стены крепости Киамо Ко защищают её от других племён. После третьего ребёнка она