Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

– Моя дорогая Фея, – произнёс Фиеро. – Ты, наверное, и сама это знаешь, но я не собираюсь становиться твоим соучастником в твоих таинственных делах – будь то снижение библиотечных штрафов или отмена обязательных ошейников для кошек. Однако я держу ухо востро. Квадлинги снова под пятой маршевой милиции. По крайней мере, так говорят у нас в клубе, за газетами и трубками. Вроде бы целая армейская дивизия прошла по Краю Квадлингов аж до Квойре – как обычно, огнём и мечом. Твой отец, брат и Нессароза – они всё ещё там?

Какое-то время Эльфаба молчала. Казалось, она не столько подбирала слова, сколько пыталась что-то припомнить. В выражении её лица читалась растерянность, даже раздражение. Наконец она сказала:

– Мы жили в Квойре какое-то время, когда мне было лет десять. Это чудной приземистый городок на болотах. Половина улиц – каналы. Крыши низкие, окна с решётками или жалюзи, чтобы было и заграждение, и вентиляция. Сырой воздух и буйная растительность – огромные круглые листья пальм, словно плоские стёганые подушки. На ветру они всё время бились друг об друга с тихим скрипом – тиррр-тиррр, тиррр-тиррр.

– Не знаю, осталось ли от Квойре хоть что-то, – осторожно сказал Фиеро. – Если слухи, которые я слышал, верны.

– Нет, папа сейчас не там, слава… чему угодно, кому угодно или ничему вовсе, – продолжила Эльфаба. – По крайней мере, если ничего не изменилось. Добрые жители Квойре не слишком откликались на миссионерские усилия. Они приглашали нас с папой к себе, угощали крошечными влажными лепёшками и чуть тёплым чаем из красной мяты. Мы сидели на низких заплесневелых подушках, отгоняли гекконов и пауков подальше в тени. Папа заводил шарманку о милосердном Безымянном Боге и прибегал к своему излюбленному аргументу: указывал на меня как на доказательство того, что Бог расположен ко всем живым созданиям. Я с жутковатой любезностью скалилась и пела гимны – папа всегда признавал только церковную музыку. Я была ужасно застенчивой и стыдилась своего цвета кожи, но папа убедил меня, что это дело великой важности. Как правило, кроткие жители Квойре становились заложниками собственного гостеприимства. Вовлекались в молитвы к Безымянному Богу, но не сказать, чтобы вкладывали в это душу. Думаю, я куда яснее, чем папа, осознавала, насколько мы бесполезны, – и это приводило меня в намного большее уныние.

– Так где они сейчас? Папа, Нессароза и мальчик – твой брат, как его?

– Панци, его зовут Панци. Ну, отец решил, что его работа – дальше на юге, в самой глуши Края Квадлингов. И дальше мы двигались сквозь череду маленьких тесных домишек в окрестностях Оввельса – мы прозвали их Овины Оввельса. Тоскливая, совершенно скотская глушь – но всё же в ней есть некая кровавая красота.

Уловив вопрос в его взгляде, она пояснила:

– Я имею в виду, что пятнадцать-двадцать лет назад, Фиеро, дельцы из Изумрудного города обнаружили там залежи рубинов. Сначала при Регенте, затем, после переворота, при Волшебнике – но действовали они схожими мерзкими методами. Хотя при Регенте была просто эксплуатация, без убийств и жестокости. При помощи вьючных слонов инженеры подвозили гравий. Они перекрывали источники, усовершенствовали сложную систему открытой добычи в условиях трёхфутового слоя стоячих вод. Папа считал, что такой разлад в маленьком сыром мире этого народа – идеальная почва для миссионерской работы. И он оказался прав. Квадлинги боролись с Волшебником, но плохо формулировали свои воззвания. Они прибегали к тотемам, а из оружия у них были только пращи. Поэтому они сплотились вокруг моего отца. Он обратил квадлингов в веру, и они вступили в духовную борьбу с усердием новообращённых. Их изгнали с родной земли, лишили всего, и они исчезли. И всё это с полного благословения унионистов.

– О, сколько в тебе злобы.

– Я была его орудием. Мой дорогой отец просто использовал меня – и в меньшей степени Нессу, поскольку ей было трудно столько двигаться. Он использовал меня вместо наглядного пособия. То, как я выглядела, как я пела… моё уродство отчасти помогало ему внушить больше доверия людям. Если Безымянный Бог любит даже меня, то как охотно он примет в свои объятия их, полноценных людей?

– Так что, дорогая моя, тебе всё равно, где он теперь и что с ним будет?

– Как ты можешь так говорить? – Она рывком села, вскипев от возмущения. – Я люблю этого сумасшедшего, зашоренного старого ублюдка. Он действительно верил в то, что проповедовал. Он даже думал, что труп квадлинга, плавающий лицом вверх в солоноватом пруду, – если только на нём есть татуировка обращённого, – в конечном счёте в лучшем положении, чем тот, кто выжил. Он полагал, что выдаёт им прямые билеты в Край Иной, в чертоги Безымянного Бога. И был искренне убеждён, что совершает благое дело.

– А ты так не считаешь? – Духовная жизнь Фиеро была довольно скудна, и он не чувствовал себя вправе высказывать мнение о призвании её отца.

– Может, и благое, – грустно ответила она. – Кто я, чтобы судить? Но не для меня. Поселение за поселением мы обращали людей в веру. Поселение за поселением за нами по пятам шли инженеры из Изумрудного города, и остатки простой сельской жизни местных взлетали на воздух. Не было даже проблеска протеста – во всей стране Оз. Никто не возразил вслух. Никто не слушал. Кого волнуют квадлинги?

– Но что привело его туда изначально?

– У них с мамой был друг-квадлинг, он погиб в нашей родной деревне – странствующий квадлинг, стеклодув.

Эльфаба нахмурилась, закрыла глаза – и больше не произнесла ни слова. Фиеро поцеловал её ногти. Прижался губами к выемке между её большим и указательным пальцами, втянул в рот, пососал, как корочку лимона. Эльфаба откинулась назад, чтобы ему было удобнее опираться на постель.

Спустя какое-то время Фиеро спросил:

– Но, Эльфи-Фабала-Фея, ты правда не переживаешь за отца, за Нессарозу и за этого мелкого?

– Мой отец постоянно ввязывается в безнадёжные случаи. Это универсальное оправдание для всех его жизненных неудач. В своё время он объявил себя пророком возвращения последней пропавшей малявки из династии Озмы. Хотя бы с этим теперь покончено. А мой брат Панци… ему, наверное, уже пятнадцать. Подумай, Фиеро, как я могу волноваться за них и одновременно беспокоиться о нынешней кампании? Я же не способна переместиться к ним через всю страну Оз – вот на этой метле, как сказочная ведьма! Я предпочла уйти в подполье, чтобы не тревожиться. Кроме того, я знаю, по крайней мере, что будет с Нессарозой. Рано или поздно.

– Что?

– Когда мой прадед изволит уже скончаться, она станет следующей Владычицей Тропп.

– Но ты же старшая, разве очередь не за