Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

бросили в тюрьму?

– Кто ты такая, чтобы решать, что важное дело, а что нет? – взревел Волшебник.

– Я держу ухо востро, – парировала Эльфаба. – Вы же не звали нас сюда за сплетнями; мы пришли по собственной воле.

– Откуда ты знаешь, что это не я вас сюда позвал?

Они действительно не могли утверждать этого наверняка, особенно после того чаепития у мадам Моррибль.

– Уймись, Эльфи, – зашептала Глинда, – ты его злишь.

– И что с того? – бросила Эльфаба. – Я тоже злюсь.

Она вновь заговорила:

– Я принесла вести об убийстве великого учёного и мыслителя, Ваше Высочество. О его важнейших научных открытиях, которые намеренно пытаются утаить. Я заинтересована в справедливости и знаю, что вы тоже, – ведь поразительные открытия доктора Дилламонда помогут вам пересмотреть последние решения о правах Животных…

– Доктор Дилламонд? – повторил Волшебник. – И всё это только из-за него?

– Речь идёт о целом народе Животных, которых систематически лишают их…

– Мне известно, кто такой доктор Дилламонд и над чем он работал, – фыркнули светящиеся кости Волшебника. – Вторичная, бездоказательная, лживая чушь. Чего ещё ожидать от учёного-Животного? Нагородить такое на основании шаткого политического мотива. Шарлатанство, шутовство и пустая болтовня. Вздор, демагогия и софистика. Неужели тебя подкупил его пыл? Его Животная страсть? – Скелет изобразил нечто похожее на танцевальное па или, возможно, содрогнулся от отвращения. – Мне известны его идеи и его исследования. А то, что ты называешь его убийством, мне неведомо и, что важнее, абсолютно безразлично.

– Я не раба эмоций, – строго сказала Эльфаба. Она вынула из рукава бумаги, которые, по-видимому, прежде были скручены вокруг её руки. – Это не пропаганда, Ваше Высочество. Это его труд, «Теория склонности к сознанию», как её называл сам доктор Дилламонд. И вас поразят его открытия! Ни один здравомыслящий правитель не может позволить себе их игнорировать…

– То, что ты считаешь меня здравомыслящим, трогательно, – усмехнулся Волшебник. – Оставь бумаги там, где стоишь. Или желаешь подойти ближе, крошечка моя?

Сверкающая молниями марионетка ухмыльнулась и протянула к ней руки.

Эльфаба бросила бумаги.

– Да, мой государь, – сказала она пронзительно, с нарочитой помпезностью, – я продолжу считать вас здравомыслящим, ибо в противном случае мне пришлось бы примкнуть к армии ваших противников.

– Ох, Эльфи, – тихонько простонала Глинда и повысила голос. – Она говорит не за нас обеих, Ваше Высочество. Я здесь сама по себе.

– Прошу вас, – сказала Эльфаба одновременно твёрдо и мягко, с гордостью и мольбой. Глинда вдруг осознала, что никогда раньше не видела, чтобы та действительно чего-то сильно хотела. – Прошу вас, сэр. Страдания Животных невыносимы. Дело не только в убийстве доктора Дилламонда. Животных насильно выдворяют, превращают в скот, хотя они рождены быть свободными. Вам нужно выйти из Дворца и увидеть всю эту скорбь. Уже ходят слухи… Уже опасаются, что следующим шагом станут массовые убийства и каннибализм. Это не юношеский пыл, не необузданные эмоции. Пожалуйста, сэр, послушайте. То, что происходит, – безнравственно…

– Я перестаю слушать, когда кто-то употребляет слово «безнравственно», – сказал Волшебник. – Из уст молодых оно звучит нелепо, из уст стариков – напыщенно и к тому же чревато скорым апоплексическим ударом. В устах зрелых людей, которые сильнее всего боятся и жаждут нравственности, оно попросту лицемерно.

– Если не «безнравственно», то какое слово мне употребить, чтобы выразить, насколько это неправильно? – спросила Эльфаба.

– Попробуй использовать слово «непонятно» – и не нервничай так. Видишь ли, моя зелёная девочка, не девице, не студентке, не простому гражданину решать, что неправильно. Это работа правителей – ради этого мы существуем.

– Но если бы я не понимала, что такое «неправильно», ничто не удержало бы меня от покушения на вас.

– Я против покушений, я даже не знаю, что это слово значит! – поспешно вскричала Глинда. – Ю-ху! Я, пожалуй, пойду, пока ещё жива.

– Погодите, – велел Волшебник. – Мне нужно кое о чём спросить вас.

Они застыли на месте и простояли так несколько минут. Скелет перебирал собственные ребра, играя на них, словно на хрупких струнах арфы. Музыка эта походила на скрежет камней в русле ручья. Затем скелет вынул светящиеся зубы из своей челюсти и принялся жонглировать ими. После он бросил их в сиденье трона, где те взорвались конфетно-яркими вспышками. Глинда заметила, что дождь стекал в сток в полу.

– Мадам Моррибль, – сказал Волшебник. – Провокаторша и сплетница, соратница и наперсница, наставница и святоша. Скажите мне, зачем она послала вас сюда?

– Она нас не посылала, – возразила Эльфаба.

– Ты вообще понимаешь значение слова «пешка»? – визгливо вскричал Волшебник.

– Вы хоть понимаете, что такое «сопротивление»? – парировала Эльфаба.

Вместо того, чтобы прикончить их на месте, Волшебник лишь рассмеялся.

– Чего она от вас хочет?

Глинда заговорила; уже давно было пора подать голос.

– Дать нам достойное образование. При всей своей напыщенности она неплохая директриса. Это ведь тоже нелегко.

Эльфаба странно покосилась на неё.

– И она уже привлекла тебя?..

Глинда не совсем поняла, что имеется в виду.

– Мы всего лишь второкурсницы. У нас первый год специализации. Я изучаю колдовство, Эльфаба – естественные науки.

– Понятно. – Волшебник как будто задумался. – А что ты станешь делать после выпуска в следующем году?

– Думаю, я вернусь во Фроттику и выйду замуж.

– А ты?

Эльфаба не ответила.

Волшебник развернулся, выломал из собственного скелета бедренные кости и забарабанил ими по сиденью трона, словно по литаврам.

– Всё это уже просто смешно – пустые фокусы, прямо как у культа наслаждения, – фыркнула Эльфаба и шагнула вперёд. – Позволите, Ваше Высочество? Прежде, чем наше время истечёт?

Волшебник снова повернулся к ним. Его череп пылал, и этот огонь не угасал даже в сплошной завесе дождя.

– Скажу напоследок лишь одно, – произнёс Волшебник, и голос его прозвучал как стон мученика. – Я процитирую «Озиаду», героическое сказание о древней эпохе страны Оз.

Девушки замерли в ожидании.

Волшебник страны Оз продекламировал:

Неотвратимая, словно льдина, Кумбрийская ведьмаТрёт небосвод, чтоб кровавым дождём умывался,Кожу сдирает и с солнца и ест горячей.Месяц новорождённый в свою опускает котомку,Чтобы достать круглый камень-подменышИ снова повесить на небо.Так она мир изменяет, фрагмент за фрагментом,Он выглядит прежним, она утверждает, но это не так.Он выглядит так, как все ожидают, но это не так.

– Берегитесь тех, кому служите! – провозгласил Волшебник страны Оз.

И исчез. В полу зажурчали стоки, свечи мгновенно погасли. Посетительницам ничего не оставалось, кроме как вернуться той же дорогой.

В обратном дилижансе Глинда сразу же устроилась с комфортом, заняла самое удобное сиденье лицом вперёд и удерживала место для Эльфабы от трёх других пассажиров.

– Мы едем вместе с сестрой, – лгала она, – это место для неё.

«Как же я изменилась, – думала она. – Всего год с небольшим назад я презирала эту зелёную девчонку, а теперь утверждаю, что мы родня! Видимо, университетская жизнь и вправду меняет людей самым непредвиденным образом. Я, возможно, единственная уроженка Пертских холмов, кто лично встречался с Волшебником. Не по собственному почину, не по своей инициативе – но я тоже была там. Я это сделала. И мы остались