"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

Ну, тут я выдаю желаемое за действительное. Подсознательно я хочу, чтобы это была медь, ведь у меня есть в собственности медный завод, есть технология, оборудование, специалисты и так далее. Поэтому моё подсознание и складывало два и два, считая, что я ищу медь.

А если это не медь?

Я показал элементалю на золото, и он неохотно отозвался.

«Мало».

— А вольфрам?

«Много, но далеко вниз».

— Далеко — это сколько?

«Почти километр».

— А много вольфрама?

«Руда одиннадцать процентов. Это очень-очень много».

— Не в процентах, а в общем объёме?

Я закрыл глаза, элементаль показал мне гряду насыпью высотой с трехэтажный ом и длиной… Ну длинная, метров триста, а может и километр. Хрен знает. В сознании элементаля это всё существовало в качестве руды.

— А ты можешь выделить из руды чистый металл?

«Сложно… Я не стану».

— Бляха. А переместить? — наобум спросил я.

«Да».

Оп-па. Почему бы и да?

— Элементаль… Слушай, это как-то невежливо, давай, я буду называть тебя Зюйд Петрович?

Ему было всё равно, это веяло по ощущениям, но он промолчал.

— Зюйд Петрович, а могу я тебя попросить сейчас всё бросить, и мы с тобой займёмся домом графа. И дом будет простым, как швейцарский топор.

Элементалю и это было всё равно. Правда, он пошёл вперёд со скоростью автомобиля, а я, бросив кресло, прихватив ведро алмазов, прыгнул на велосипед и двинул следом.

Что я знаю про вольфрам? Его используют в лампочках. Наверное, он стоит каких-то денег. Наверняка. В крайнем случае, у меня будет чрезвычайно до хрена вольфрамовой руды. Открою лампочковый завод, если найду откуда брать аргон для наполнения.

…

Город, если смотреть сверху, был идеальным прямоугольником. Слева в середине сложная квадратная зона, громадная, это рыночная зона, она же примыкает в порту. Тут будут и склады, и громадные торговые центры, чтобы рынок мог работать круглый год и при любой погоде. Мой рынок будет трёхмерным и корпуса зданий соорудит мне элементаль, а вот начинка… Всё постепенно, шаг за шагом.

Верхний дальний угол, примыкающий к реке, это парк. А вот за парком квадрат личного владения. Моего. С видом на реку и строительство там не в приоритете. Было не в приоритете, а сейчас вот резко понадобилось.

Мы обговаривали моё здание в грубом эскизе, без деталей, как большой куб с пустым центром, высотой метров сорок, что не будет самым высоким в городе.

Водный элементаль тоже работал с грунтом, как и элементаль земли, но только в том плане, что вытеснял её, выдавая горы камней и пескообразной чёрно-серой субстанции.

Из этого грунта элементаль и принялся создавать мне здание. Впервые я увидел, как стройматериал путешествует, элементаль перемещал его по воздуху, тот просто летел большой жирной гусеницей, в игнорирование правил гравитации, он парил и перемещался к тому месту, которое ему указывал элементаль.

А ещё в этот момент он напоминал гигантского уродливого дирижёра, полностью поглощённого той музыкой, которую рождал он и подчиняющиеся ему силы природы.

Грунт, ставший в процессе переноски абсолютно сухим, я видел, как из него выделялась водяная пыль и менялся цвет, перемещался к элементалю, который воздев руки, плавно двигался в понятный только ему такт, а порода с камнем занимала те места, которые указывал элементаль, словно засыпая грунт в гигантскую невидимую форму.

Там этот грунт уплотнялся и уменьшался в размере, с ним происходил процесс спайки и изменении самой структуры, появлялись большие крупицы кристаллов.

И хотя, по всему видать, элементаль не придерживался канонов красоты, слои материала шли вразнобой и совершенно разных цветов, на выходе получалось красиво, словно здание было вырублено из одного куска камня, розоватого с серыми, чёрными и белыми слоями и вкраплениями.

На формирование здания, сразу с окнами, ушло всего порядка двадцати минут.

Элементаль убрал, перенеся за пределы стены лишнюю породу и застыл, словно критически осматривал результат своих трудов.

Я подошёл и потрогал каменную стену.

Монолитная, что не может обеспечить ни один строительный метод людей, она была теплой, даже горячей и от неё шёл небольшой пар, словно элементаль выпек строение, как большую булку хлеба и поставил остывать.

Конечно, элементаль не работал с тонкими материалами и слоями, крыша была сплошной плитой, а по площади здание было способно вместить в себя целый Мосфильм.

Ну, элементаль у меня впервые, я строю с запасом, чтобы хватило так хватило.

— Прошу переместить вольфрамовый песок внутрь.

Элементаль посмотрел на здание и кивнул.

Где-то над головой пронёсся воздушный элементаль. Его общая задача — обучение потоков воздуха, предполагала массу свободного времени, а сейчас он мотался в поисках самолёта.

Он обратился ко мне, на своём тонком телепатическом уровне и показал мне картинку, как и прежде, бесцветную, трёхмерную, с самолётом, который благополучно перелетал через горы неподалёку.

— Прошу обеспечить полное отсутствие ветра на всех уровнях, — я коснулся татуировки воздушного элементаля.

Тот не отреагировал, но, оставалось надеяться, что понял и сделает.

Я же повернулся к всё ещё стоящему в задумчивости элементалю земли.

— А можешь полосу забабахать, плотную, из подручных материалов, ровную?

«Люди рядом… мы не любим, чтобы люди смотрели. Только некоторые люди могут».

— Ну, если быстренько? Просто уплотнить и выровнять полосу шириной метров пятнадцать и длиной метров триста. Можно прямо на территории города⁈

Элементаль быстро сделал, что я просил и даже больше, он убрал, обратив в пыль и затрамбовав в грунт деревья, которые могли помешать самолёту, после чего фыркнул, как десятитонная белка и исчез.

Фёдор Иванович в задумчивости кружил над городом. Я, стоя внизу, у основания свежесозданной взлётно-посадочной полосы, помахал ему руками.

Не знаю, видит он меня или нет.

Но когда он в ответ чуть-чуть покачал крыльями, стало понятно, что видит и меня и полосу.

Двигатель взревел, он развернул машину так, чтобы стать точно по траектории полосы и стал снижаться.

Сажать самолёт в городе, в крепостной стене — штука по меньшей мере редкая.

Само собой, он справился, только остановился метрах в ста.

Я сел на велосипед и покатился к самолёту. Другой аэродромной техники у меня не было.

— Привет, Фёдор Иванович.

— Виделись, вроде, — обыденно ответил он, словно человек, для которого перелёт между горами — это как прокатиться на лифте. А может так и было.

Олегу перелёт дался тяжелее, чем мне или Фёдору и это «тяжелее» отражалось на его страдающем лице.

— Босс, —