Однажды в июле - Максим Гарбузов

хмурым, просто его лицо никогда ничего не выражало. Его лицо было как маска, но вот глаза, водянистые и бледные, могли испугать кого угодно. Меня всегда в дрожь бросало, когда он смотрел на меня. А его разговоры? Его как будто интересовали одни только крысы. Правда, Корни редко открывал рот, за то время, что мы были знакомы, он проделывал это не больше дюжины раз, но каждый раз из его рта не выходило ничего хорошего. Сначала я думала, что Корни относится к тем людям, которые всё время мыслями находятся на работе. Наверное, именно так и было. Но хуже всего, что его работа ему нравилась, даже не просто нравилась, он сходил с ума по ней.

– Но Линда не послушала вас и не уехала от него? – спросил я.

Ронда только покачала головой.

– Не знаю, на что она надеялась, но меня она не послушала ни тогда, ни позже. В тот момент она была уже беременна, и думаю, Линда хотела верить, что всё образуется. Ей тяжело было принять мысль, что Корни безвозвратно потерян. Он никогда не был особо общительным, и даже в молодости я почти не видела его улыбающимся, но с каждым годом он становился всё более замкнутым и мрачным.

– Он бил Линду или Билла? – спросил я.

– Ни разу. Корни за всё время, что я знала Линду, не поднял на неё руку. Скорее всего, он не относился к тем мужчинам, которым для самоутверждения нужно хотя бы раз в неделю колотить свою жену. У Корни была другая проблема. Все его мысли были о работе. И надеюсь, вам не нужно напоминать, что его работой было убийство других живых существ. Конечно, крысы противные и разносят болезни, и я понимаю, что их популяцию нужно контролировать, но чтобы любить смотреть, как они мучаются, это уже слишком, вы не находите?

Я находил и понимал, что демоны, спящие внутри Корни, набирали силу каждый раз, когда он садился за руль своего фургона. Они стали сильнее, когда родился его сын, и взяли Корни под контроль, когда Билл по ошибке отравил своего одноклассника.

Ронда знала многое о семейной жизни малолетнего Билла, так как являлась близкой подругой Линды, но главную информацию о том, что случилось в тот момент, когда Линда оставила семью, дал мне Альберт Николс. В том далёком 1933 году, когда Биллу было три года, Альберт был четырнадцатилетним парнем и служащим в магазине продуктов. Было настоящей удачей, что я повстречал Альберта, и ещё большей удачей, что он согласился ответить на мои вопросы. Было очень большим упущением для Уолтера пропустить такого свидетеля, как Альберт.

– В чём именно заключалась ваша работа, Альберт?

Мы встретились у Альберта дома, куда он любезно меня пригласил, после того как я неделю осаждал его телефон и рабочее место. Альберт работал старшим продавцом по продаже старых автомобилей, и мне пришлось довольно часто наведываться к нему, прежде чем Альберт внял моим просьбам и согласился уделить мне минутку. Как он сказал мне позже, он совсем не любил вспоминать те далёкие дни, когда жил в П.

– Я работал в магазине продуктов на углу Лейн и Уолл-стрит, точнее, я работал на развозке. Магазин назывался Продукты Кэла. У владельца магазина Кэла Сандерса, как видите, было не очень с воображением.

– Значит, вы запаковывали продукты и доставляли их покупателям на дом?

– Нет, за паковкой занимались обычно продавцы, моя же обязанность заключалась в том, чтобы продукты в целости и сохранности были доставлены по назначению. У меня был огромный велосипед, к которому я приделал корзинку. Знаете, хоть вам и тяжело в это поверить, но я был быстрее ветра. Когда я налегал на педали, я мог лететь вперёд так быстро, что некоторые, наверное, принимали меня за реактивный снаряд.

Мне действительно было тяжело представить Альберта рассекающим на велосипеде, мне было даже тяжело представить его четырнадцатилетним мальчишкой. Альберт, который сидел передо мной, весил не меньше ста двадцати килограмм, а его лысая голова напоминала бильярдный шар.

– Я так понимаю, что именно благодаря вашей работе вы и познакомились с семьёй Соммерсов?

– Благодаря своей работе меня знал весь город, – улыбнулся Альберт. – Бывало, качусь я по улице, и все прохожие машут мне рукой, будто мы старые друзья. Некоторые даже высовывались из окон, чтобы поздороваться со мной.

– Семья Соммерсов была в числе клиентов Продуктов Кэла?

– Они редко что-то заказывали, Линда Соммерс сама предпочитала ходить за продуктами.

– Но вы всё же ездили до них домой?

– После рождения Билла Линда не могла сама выбираться в магазин, и некоторое время продукты им доставлял я.

– Что вы скажете об отношениях внутри семьи Соммерсов?

Тонкие губы Альберта тронула улыбка.

– Едва ли то, что происходило за дверьми их дома, можно было назвать отношениями. Не скажу, что в те годы я был очень наблюдательным, но даже я заметил, что с Корни Соммерсом что-то не так. Он всё время молчал и только смотрел, когда я приезжал к ним. За всё время мы не обмолвились и словом. Он часто выходил на крыльцо и стоял, смотря мне вслед, засунув руки в карманы. Взгляд при этом у него ничего не выражал. Мне почему-то всегда думалось, что глаза у Корни не настоящие.

Меня удивили слова Альберта.

– Не настоящие?

– В том смысле, что они выглядели как две стекляшки. Он смотрел на тебя, но как будто не видел. Но в его голове что-то происходило, это было видно сразу.

– Мне говорили, что Корни безумно любил свою работу.

Альберт кивнул головой.

– Он относился к тем людям, которые предпочтут остаться на сверхурочные, вместо того, чтобы провести время с семьёй. На работе Корни носил грязно-синий комбинезон, дома я его видел в рубашках и штанах, но всё равно казалось, что он носит свой комбинезон. Вы понимаете, о чём я?

Я понимал, возможно, даже лучше, чем мне того хотелось.

– Корни и Линда часто ругались?

Альберт пожал плечами.

– Если они и ругались, я этого не слышал. Честно сказать я вообще не слышал, чтобы они разговаривали. Я всегда думал, что Линда боится своего мужа. Он был невысоким и тощим как палка, но всё равно было видно, что он опасен как паук. Я всегда удивлялся, как эта милая женщина может жить с таким человеком.

– Но кое-что вы все же слышали? Был один случай, когда они всё же поругались. Расскажите о том, что вы слышали, – попросил я. Был один разговор, который заинтересовал меня, собственно, ради этого