Все дороги ведут в «нигде» - Алексей Небоходов

ним Кристина едва заметно кивнула и активировала команду на планшете. Указы начали поступать в систему управления Ксенополией. Через несколько секунд на экранах граждан появилось уведомление: «Дарий официально предан анафеме».

Эфир продолжался. Кирилл смотрел в камеру, его голос звучал так, словно он уже победил. Однако где-то за этим напряжением скрывалось понимание: война только началась.

Кирилл продолжил, его голос звучал громче и резче:

– Но есть ещё одно. Сегодня я узнал, что те, кто должны защищать наши принципы, предали их. Тетрарх Филимон отказался поддержать анафему Дария. Он, как и многие, поддался его идеям. Поэтому вторым своим указом я отстраняю Филимона от управления религией «Говорунов». Он лишён звания тетрарха, сана и предан анафеме.

Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Студийный зал замер. В голографической системе Ксенополии немедленно появилось уведомление: «Филимон отстранён, лишён сана и предан анафеме».

Кирилл выдержал паузу, его взгляд оставался твёрдым. Затем он продолжил:

– На место Филимона я назначаю нового тетрарха, человека, который всегда был верен нашему делу и нашей вере. Это Рита, жрец религии «Говорунов». Её преданность и сила духа сделают её достойным лидером в это трудное время.

Рита, смотревшая эфир из своего кабинета, вздрогнула, её глаза расширились от неожиданности. Но она быстро взяла себя в руки. Уведомление о её назначении тут же появилось на экранах по всей Ксенополии.

Кирилл продолжил, его голос звучал с железной решимостью:

– Это ещё не всё. Я предаю анафеме глав Ксеногаза и Ксенонефти за их поддержку Дария. Их действия направлены против нашего общества и свободы. Более того, я заявляю: любой, кто поддержит Дария, будет предан анафеме.

Кристина, стоящая рядом, молча отправила очередные указы. На экранах жителей Ксенополии появились уведомления о лишении статуса лидеров Ксеногаза и Ксенонефти. Их влияние сводилось к нулю.

Завершая речь, Кирилл произнёс, его голос стал спокойным, но твёрдым:

– Мы не позволим разрушить наш мир. Мы будем бороться за наше будущее. Дарий и его сторонники ошиблись, если думали, что смогут нас запугать. Мы сильны, когда едины.

Эфир завершился. Кирилл встал, тяжело выдохнув. Кристина подошла ближе, её лицо выражало серьёзность.

– Всё отправлено, – сказала она. – Но вы понимаете, что сейчас начнётся?

Кирилл кивнул, его глаза сверкнули.

– Пусть начинается. Мы готовы.

Он вышел из студии с чувством выполненного долга, но напряжение не отпускало. По всему городу на голографических экранах транслировали его заявление, а уведомления об указах вспыхивали одно за другим. Люди на улицах замерли, осознавая масштаб происходящего.

У выхода из студии его ждал Филимон. Бывший тетрарх выглядел взбешённым, его лицо пылало яростью, а глаза метали молнии. Он быстро шагнул вперёд, почти накинувшись на Кирилла.

– Ты… Ты не имел права! – выкрикнул он, его голос дрожал от гнева. – Это богохульство! Это предательство!

Кирилл остановился, его взгляд оставался спокойным, но холодным.

– Я сделал то, что должен был, Филимон, – ответил он. – Ты предал нашу веру, отказался от её принципов ради своих амбиций. Ты оставил мне выбор, и я его сделал.

– Ты не имеешь власти надо мной! – взревел Филимон, его голос становился истеричным. – Я – тетрарх! Я глава религии! Ты не можешь просто взять и отстранить меня!

Филимон топнул ногой, его руки метались, словно он пытался ухватить невидимый аргумент, который спасёт его положение. Кирилл не шелохнулся, его лицо оставалось непроницаемым.

И вдруг в коридоре появились полицейские. В их руках блеснули наручники, а на лицах застыла привычная профессиональная сдержанность. Старший из них шагнул вперёд, его голос был твёрдым, но вежливым:

– Филимон, по приказу Генерального директора Казявичуса вы арестованы.

Филимон резко обернулся, его лицо исказилось смесью шока и негодования.

– Арестован?! – выкрикнул он. – Вы не имеете права! Я тетрарх! Я…

– Вы больше не тетрарх, – спокойно произнёс Кирилл, его голос звучал как приговор. – Указ уже вступил в силу.

Полицейские подошли ближе. Филимон попытался сопротивляться, но быстро осознал бесполезность своих действий. Наручники защёлкнулись с холодным щелчком. Кирилл не отвёл взгляда, пока Филимона выводили из здания.

Полицейские не дали Филимону договорить. Один из них крепко схватил его за руку, другой снял с него сутану и знаки отличия. Символы власти, которые ещё недавно делали его одной из самых влиятельных фигур в Ксенополии, теперь лежали на полу, словно ненужный хлам.

– Вы не смеете! – выкрикивал Филимон, пытаясь вырваться. – Это несправедливо! Я буду бороться!

Кирилл наблюдал за происходящим с холодным спокойствием.

– Боритесь, – тихо сказал он. – Но сейчас вы отвечаете за свои поступки.

Полицейские повели Филимона по коридору, его крики эхом разносились по пустому зданию. Кирилл проводил их взглядом, затем развернулся к Кристине, которая стояла рядом.

– Всё идёт по плану, – произнёс он, будто подтверждая самому себе.

Кристина кивнула, её лицо оставалось серьёзным.

– А дальше?

Кирилл посмотрел на улицу, где голографические экраны продолжали транслировать его заявление.

– Дальше мы готовимся к ответному удару Дария, – сказал он. – Он не будет молчать. И мы должны быть готовы к следующему ходу.

Кристина кивнула, и они вместе направились к выходу.

После напряжённого эфира и ареста Филимона Кирилл и Кристина нашли тихий уголок в небольшом баре на верхнем этаже студии. Обычно наполненный гулом голосов и смехом сотрудников, бар сейчас был почти пуст. Только мягкий свет голографических ламп и приглушённая музыка создавали атмосферу уединения.

Кирилл сидел за столиком у окна, обхватив руками чашку кофе. Его взгляд был устремлён на ночной город, сверкающий огнями, словно ничего не случилось. Кристина сидела напротив, её лицо выглядело спокойным, но в глазах читалась задумчивость.

– Всё прошло лучше, чем я ожидал, – произнёс Кирилл, сделав глоток. – Но напряжение только растёт.

Кристина слегка усмехнулась, поставив чашку на стол.

– Напряжение – это то, к чему мы привыкли, не так ли?

– А ты? – неожиданно спросил Кирилл, подняв на неё взгляд. – Почему ты здесь? Почему поддержала меня и Риту? Ты могла бы остаться в стороне, как большинство.

Кристина замерла на мгновение, словно обдумывая, стоит ли говорить. Затем её взгляд смягчился, и она начала, её голос был тихим, но твёрдым:

– У меня не было выбора. Я всегда верила в контроль и порядок. В то, что все события должны иметь логику и обоснованность. Но моя семья… она была далека от этого.

Кирилл слегка приподнял бровь, ожидая продолжения.

– Мои родители, – продолжила она, её взгляд опустился на стол. – Они были частью старого порядка в Ксенополии. Лицемерные, амбициозные. Они поднимались по карьерной лестнице, не считаясь с тем, что разрушали жизни других. Я видела, как они манипулировали людьми, чтобы добиться своего. И однажды поняла, что не хочу