Через два океана - Михаил Александрович Михеев

– Вашбродь!

Верховцев оторвался от раздумий и обернулся.

– Янек? Садись, говори.

– Вашбродь, корабли закончим грузить к утру. Но они свяжут эскадру по рукам и ногам. Два клипера хороши, но остальные…

Да уж, два из четырех кораблей выглядели крепкими и способными перевезти немало товара, но вот обводами «стригущих»[99] воду коллег похвастаться не могли. Да и по сравнению с остальными кораблями эскадры они явно будут в отстающих. Александр вздохнул:

– Они и не пойдут с нами. Клиперы тоже.

– А…

– Янек. Я тебе доверяю. Остальные тоже. Поляки одинаково способны быть и мерзавцами, и героями, но они всегда были гордыми и храбрыми. А ты – истинный поляк. Таким людям, как ты, можно доверять.

Льстил Верховцев безбожно. Поляки бывают всякие, как, впрочем, и любые другие люди на земле. Однако получалось у него знатно – Янек на глазах краснел и будто бы даже становился выше ростом. Решив, что он достаточно созрел, Александр продолжил:

– Ты поведешь эти корабли в Америку. Все четыре. Подробности тебе расскажет Сергей Павлович, но основное я тебе скажу. Помнишь Гордона, шотландца нашего?

– Помню.

– Это хорошо. Он, помимо основной задачи, должен был начать создавать фирму, через которую мы сможем реализовывать трофеи. А потом и сами вести торговлю и заниматься перевозками грузов. Твои корабли станут ядром нашего будущего торгового флота, который обеспечит эскадре крепкий тыл. А ты… Для начала ты будешь капитаном. Образование у тебя получше, чем у многих, штурманское дело ты освоил неплохо. С первоначальной прокладкой курса тебе помогут. Будешь старшим в караване. Справишься – будешь руководить всеми кораблями. Экипажи соберешь из наших испанцев-норвежцев-ирландцев, для перегонных команд их должно хватить. Ну а там… Большое дело – большие права, большие деньги. Но и большая ответственность. Как, справишься?

– Так точно, вашбродь.

– Молодец. И хватит «вашбродькать». Ты теперь капитан – веди себя соответственно. Я – Александр Александрович. Запомнил?

– Так точно, ваш… Александр Александрович.

– Вот и молодец. А теперь иди, тебе надо еще к походу готовиться.

Янек умчался. Александр посмотрел ему вслед и тяжело вздохнул. Жаль. С каждым днем все меньше рядом тех, кто идет с ним с первых дней. Кто-то погиб, а кто-то… Впрочем, Янеку и впрямь можно доверять. Прав был отец – человек, который к своим убеждениям пришел сам, через размышления и сомнения, надежней того, кому все это вдалбливали с детства. Ну и… Найдется, кому за ним присмотреть. Так на всякий случай – большие деньги развращают.

От размышлений его отвлек громкий разговор матросов:

– Ты глянь, что деется! Это ж как надо ее ненавидеть!

– Успокойся, здесь так принято, я уже видел такое.

– Где?

– Да на Амуре еще.

– И что с того?

Голос вопрошающего был на редкость визгливым. Александр вздохнул и встал, чтобы отойти, но только привлек внимание.

– Вашбродь! Поглядите…

Мысленно сплюнув, Александр подошел и посмотрел. Да уж, нашли, чем командиру настроение испортить. Зрелище, которое он увидел, было отвратное.

Матросы стояли над девочкой-китаянкой лет пяти, не больше. Ребенок смотрел на них без страха, только очень устало. Но не это привлекало внимание. Сразу бросались в глаза ноги девочки. Одна – перевязанная узкими полосами ткани, вторая без них. И вот это действительно было страшно.

Пальцы ног, все, кроме большого, были словно сложены, загнуты под ступню. Сама ступня тоже изгибалась так, что нога более всего напоминала копыто. Действительно, это надо же так ненавидеть ребенка!

Как оказалось, не ненавидели, а вроде как бы даже наоборот. Матрос-абордажник из тех, что были набраны в Николаевске, объяснил Александру этот нюанс. Казак, родившийся и выросший на берегах Амура, китайцев он видел много, в том числе богатых и знатных. Не любил – за что, спрашивается? Надменные, а дашь в рожу – стихают. Аккурат до момента, как набежит их толпа. Опять же, вороватые без меры. А у тех, что побогаче, у многих, не у всех, но у большинства, в семьях было принято именно это.

Маленькой девочке ломали кости ног. Потом складывали их таким вот нелепым образом и перебинтовывали, благодаря чему нога страшно деформировалась. Зачем? А у них здесь это считалось красиво. Ну, мешает ходить – и что? Богатую женщину должны носить слуги.

Александр после таких рассказов только головой помотал. И этот народ считает себя древним и культурным. Варвары, как есть варвары. И когда, интересно, они поймут разницу между красивым и уродливым?[100] И что теперь с ребенком-то делать?

Русский человек может быть всяким, но кое-какие свойства характера можно считать неизменными. Да так, наверное, у любого народа. Взять хоть тех же немцев – их считают сентиментальными и, честно говоря, не зря. Ну а русские жалостливы… Неудивительно, что суровые моряки хотели хоть как-то помочь девочке. Но хотят они – а решать-то, как это сделать, придется командиру!

И ведь не отвертишься. Настоящий русский офицер – слуга царю, отец солдатам. Это относится и к армейским, и к флотским офицерам, являясь одной из тех частиц, которые слагают его авторитет. А он – штука такая… Сложно заработать, а вот безвозвратно потерять можно в мгновение ока. И когда твои матросы смотрят, как на бога, способного решить любую задачу, отворачиваться просто нельзя.

– Берите ее и ведите… несите на «Миранду». Скажете доктору, чтобы посмотрел. Мой приказ, так и передайте… Стоять! Не торопитесь. Сегодня у него и так было слишком много работы. Так что ребенка накормить и уложить спать, а уже завтра к доктору. За ночь с ней уже ничего не случится. Все, идите с глаз моих.

Девочку увели. Точнее, практически унесли – без посторонней помощи ходить она могла с видимым трудом. Верховцев растер ладонями лицо, раздраженно поморщился. Вот ведь напасть! Как будто без этого проблем мало. И что теперь с ней дальше делать? Сколь он знал своих матросов, идею оставить ребенка здесь они воспримут без энтузиазма.

Да и вообще, такая масса китайцев изрядно его удивила. Во время допроса француза тот о них вообще ничего не говорил. Оно и понятно – напрямую не спрашивали, ибо попросту не знали, о чем. А сам он внимание не заострял, очевидно, даже за людей их не считая. В принципе, логика в таком размышлении была – защищать город они даже не пытались, а значит, с точки зрения военного мало что значили. Но большое количество трупов и еще большее крови после удара картечью для русских всегда неприятно. Это европеец перешагнет через