Японская война 1904. Книга пятая - Антон Дмитриевич Емельянов

— Умеют, не умеют — какая разница! Я, может, и не сидел под обстрелами, но я видел горящий Дальний. Мы им так наподдали, что теперь они точно к нам не сунутся.

— Тихо! — подскочив к Савве, Палкин на всякий случай зажал ему рот.

Вроде бы все как раньше. Деревья, тени, даже пение птиц — ничто не выдавало чужого присутствия, но внутри Палкина что-то оборвалось. А полковник Корнилов прямо-таки вбивал в них науку верить в себя.

— Да нет там никого, — Михал встал рядом и тоже осмотрел окрестности. — У нас тут обзор во все стороны. Хворост разбросан, а на дальних подходах еще и мины закопаны. Будь рядом японцы, уже бы нашумели.

— Вызывайте центр… — Палкин пару мгновений сомневался, но потом все-таки решился.

Кажется ему или нет, но тревогу по своему сектору он поднимет с зеленого уровня до желтого. Благо проводные телеграфы — не радио — ему доверяли. Савва картинно пожал плечами, но все-таки пошел в угол, куда был заведен кабель. Старый телеграф с иероглифами, купленный через китайцев, стоял закутанный в брезент. Удар ключом, еще один…

— Господин ефрейтор, — голос Саввы, неожиданно решившего обратиться по уставу, дрогнул. — Сигнала нет.

— На позицию, смотри в оба! — рявкнул Палкин и сам прыгнул к передатчику.

Проверил кабель, контакты, крепление всех элементов — ничего. Поискал темные пятна на случай если они что-то сожгли — тоже пусто.

— И что теперь? — Михал сжал кулаки.

— По уставу… Если аппарат внешне цел, а сигнал не идет, мы по умолчанию считаем, что провод перерезан вражескими диверсантами. А значит…

Палкин понял, что ему не хватает воздуха, и сделал паузу. В голове мелькнула мысль, что уже через неделю им должны были выдать сигнальные ракеты как раз на такой случай, но не успели. Сложно их делать, долго везти. Обидно, но уже ничего не исправишь.

— А значит, — продолжил он, — по уставу мы посылаем рядового Кобылкина пробираться к нашим. А мы с рядовым Ковальчиком его прикроем. Все ясно?

— Так точно! — Савва вздрогнул, а потом быстро закивал.

Следующие пять минут Палкин его инструктировал. Напоминал, чтобы таился — учитывая, что японцы перерезали кабель, они могли и ждать посланника. К счастью, Савва вроде бы пришел в себя, опыт какой-никакой у него был, и Палкин заставлял себя верить, что тот обязательно справится. И вроде бы даже все началось хорошо: Савва вылез из схрона, прополз метров двести и только в низинке поднялся на ноги, тут же переходя на бег.

Прикрывать не потребовалось: врагов рядом не оказалось, но это еще ничего не значило… Пять минут — тишина, десять — тишина, пятнадцать — и вот где-то вдали раздались выстрелы. Все-таки японцы!

— Убежит. Он обязательно убежит, — молился про себя Михал.

Палкин тоже хотел молиться, но его взгляд раз за разом возвращался к передатчику, а память — к уже дважды заваленному экзамену. Ведь чем отличается проводной телеграф от радио? Да сущей мелочью: добавил антенну, генератор искровых колебаний, и готово. Сложно? Да. Невозможно? Точно нет!

И тут гремящие вдали выстрелы стихли. Всего их вышло тринадцать, значит, один из японцев не дострелял до конца свой магазин на пять патронов. А какая для этого может быть причина? Только одна: больше не по кому стрелять, и новость о японцах до центра никто не донесет. Вернее, теперь попробуют они с Михалом, но враг их явно ждет, и шансы не велики. Разве что… Взгляд Палкина остановился на запасной катушке провода, и он решился.

— Михал, — стянув с винтовки штык и примотав к нему один конец провода, Палкин оценил получившуюся конструкцию. — Это нужно вытащить наружу и закрепить на дереве повыше.

— Что это будет? — спросил тот.

— Антенна. А я пока смотаю генератор… — Палкин судорожно вспоминал дважды заваленный экзамен.

Сначала сердечник — для него пойдут гвозди, что они использовали для строительства. Как раз длинные и крепкие. Поверх изоляция — ее заменит обычная вощеная бумага — и первый слой обмотки. Толстого медного провода из ремкомплекта хватило как раз на пятьдесят плотных витков. Палкин, высунув язык, загнул концы — один к батарее, второй к прерывателю. Теперь снова изоляция и второй слой обмотки. Сюда уже пошла тонкая проволока из проводов. С ней пришлось провозиться гораздо дольше: Палкин не помнил сколько точно нужно витков, но в памяти засело, что не меньше тысячи.

Вот он и крутил — даже пальцы начало сводить. Уже вернулся Михал, без лишних слов снова засев на наблюдательном пункте, а он все продолжал. Вообще, Палкин не умел считать до таких больших чисел, но он помнил, как их учили. Минута — примерно шестьдесят оборотов, значит, тысяча — это примерно 17 минут намотки, плюс то время, что он потратил, чтобы очистить провод.

— Кто-то идет, — сверху раздался предупредительный шепот Михала, и ефрейтор остановился.

Наверно, хватит. Теперь к одному концу внешнего провода подсоединить искровик от обычного передатчика, к другому — провод антенны. Питание и прерыватель тоже пошли от телеграфа, и вот он момент истины. Питание, искры… Палкин не знал точно, получилось у него или нет, но он раз десять передал зазубренный намертво экстренный код. Дежурная станция просто не смогла бы его пропустить!

А потом можно было выдохнуть, взять винтовку и залечь рядом с Михалом. Если враг думает, что, обрезав провод, застанет их врасплох, то очень зря!

Глава 22

Александр Александрович Бильдерлинг ждал новостей о подписанном мире, но вместо этого к нему ворвался Корнилов и треснул о стол накарябанной от руки расшифровкой телеграммы. Ни одного понятного слова, только код, которым привыкли мучить свои мозги во 2-м Сибирском.

— Что это?

— Отряд ефрейтора Палкина передает сигнал — на них напали японцы. Группы слева и справа от него не отвечают на сообщения, так что это не случайный отряд противника. Они идут широким фронтом, и это профессионалы.

— Возможно, просто технический сбой? — Бильдерлингу все еще не хотелось верить в худшее.

— Один — случайность, два — еще туда-сюда, три — точно нет! Нужно высылать вперед легкие отряды, чтобы встретить врага и хотя бы понять, с какими