Второй шанс для Элии - Марина Николаевна Александрова

Решив, что не стоит быть такой впечатлительной на чужую заботу, я поспешила в мужское общежитие за Томасом.

Так болтая ни о чем и посмеиваясь над сгущающимися над нашими головами тучами, мы почти дошли до столовой, когда я заметила Зейна, стоявшего на входе. И, вновь, реакция организма была какой-то странной. Снова этот жар на щеках, дышать тяжело, а сердце колотится, как будто я бегом бежала. Но стоило чуть отвести взгляд, и я увидела Леяри. Как всегда безупречно изящная, в дорогом красивом платье цвета пыльной розы, с искусной вышивкой на рукавах и поясе. Она выглядела действительно хорошо. Этого нельзя было не признать. Её волнистые каштановые волосы слегка развевал ветер лишь ещё больше подчеркивая образ её совершенства. Слегка коснувшись плеча мужчины, она заставила его наклониться, чтобы что-то тихонько шепнуть ему на ухо. Зейн нахмурился, но потом взглянул на девушку и утвердительно кивнул, будто бы не замечая, что её рука всё ещё касается его предплечья.

Всё «смущение» как рукой сняло. Теперь я была в ярости и совершенно не понимала почему? Но жажда убийства впервые ощущалась столь болезненно остро.

— Доброе утро, — поздоровались мы с Томасом одновременно, стоило нам подойти к этой парочке.

Зейн и Леяри выглядели странно молчаливыми. Леяри смотрела на Томаса так, что даже я невольно занервничала, прикидывая, что такого страшного могло случиться.

— Мы ждали тебя, Том, — вкрадчиво заговорила она.

— Меня? — растерялся парень.

Собственно, я его очень понимала, учитывая тон девушки и странные сострадательные ноты в нём.

— Да, кое-что случилось и рами вэй Рам Арашису попросил меня сообщить тебе…

Отчаянно захотелось взбодрить эту курицу, чтобы она кудахтала поактивнее! И, почему Зейн попросил её⁈

— Сегодня пришли новости с острова Надежды. К сожалению, в связи с непогодой царящей в это время года в Белом море новости до Рам Эш доходят с ощутимой задержкой, — улыбнулась Леяри, а у меня сердце вдруг стало каким-то особенно горячим. Она ещё ничего не сказала, но я уже знала, что ничего хорошего и не скажет. Дурное предчувствие сковало грудь. — Корабль на котором плыла твоя мама, Том, потерпел крушение…

Воздух застрял в лёгких, и я вцепилась в руку брата, пытаясь удержать ускользающую реальность. Как можно говорить о таких вещах с такой глупой улыбкой⁈ Как можно!

Некоторое время слышно было лишь рваное дыхание Томаса, и я не могла даже представить какого ему, прежде чем пространство пронзил какой-то больной вопль. Томас упал на колени, сжимая себя руками и начиная раскачиваться из стороны в сторону, словно сломанная игрушка.

— Нет, нет, нет, — бормотал он, а по его щекам текли слёзы.

Я не поняла, как оказалась на коленях рядом с ним, обнимая за плечи и рыдая так, как не могла себе позволить очень давно. Осознание смерти госпожи Вьер, этой милой женщины, не желало укладываться в голове! И я представить себе не могла какого было Тому. Казалось в этот момент я ощутила всю степень его отчаянья. Я и подумать не могла, что буду так глубоко переживать за по сути постороннюю для меня женщину. Быть может, всё из-за того, что госпожа Вьер была сестрой моей матери и мне хотелось иметь с ней связь, как с последней ниточкой о маме? Нет, ерунда. Я знала себя и знала хорошо. Моей семьёй был Фирс. Его я любила так, как положено было любить отца, должно быть. Я чувствовала, что начинаю сближаться с Томасом и он с каждым днём становится всё ближе мне, занимая место брата. Но, госпожа Вьер… Боги, почему же так невыносимо больно⁈ Ужасающе! Будто сердце разрывается на части!

Я могла бы не удивляться собственной реакции, если бы была обычной девочкой, нежно любимой и лелеемой дочкой графа, но я была никому не нужной Элией Изэр, которая знала цену чувствам и как больно бывает, если вверять их не тем людям. Госпожа Вьер была хорошей и доброй женщиной, но я совершенно точно не любила её до такой степени…

Стоило подумать об этом, как стало легче дышать, боль ушла, и я наконец-то смогла взять себя в руки. Мой взгляд оторвался от рыдающего в голос Тома, которого я продолжала обнимать за плечи, и я подняла голову. Краткая доля секунды, незначительный миг, когда я поймала на лице Леяри эмоцию, которую могла бы растолковать как растерянность. Но вот ещё секунда и на её прекрасном лице лишь неподдельная скорбь и сочувствие.

Я не поняла, что произошло в следующий миг. Жар. Да, именно так. Даже под слоями одежды, что были на Томасе, я почувствовала, как наливается жаром его тело. А уже в следующую секунду взмыла вверх, потому что Зейн поднял меня точно ребёнка и отодвинул чуть дальше от Тома.

— Сейчас ему нужна наша помощь, — проговорил он, заглядывая мне в глаза.

— Но, — попыталась было возразить, но Зейн перебил меня.

— У тебя занятия впереди, а о Томасе мы позаботимся. Уже завтра вы сможете с ним увидеться, — Зейн смотрел строго, будто бы предупреждая, что не потерпит неповиновения.

В этот самый момент Том странно захрипел и начал заваливаться на бок.

— Рами вэй, прошу вас, мне нужна помощь, — воскликнула Леяри, впервые выдавая реакцию, которая показалась мне настоящим испугом, а не все эти её кривляния. — Слишком большой выброс, — забормотала она.

— Но, что с ним⁈ — воскликнула я.

Зейн уже оказался на коленях рядом с Томом. Его пальцы легли на его виски и Том, казалось, просто отключился.

— Так пробуждается кровь, — посмотрев на меня сказал Зейн, поднимаясь на ноги и легко, словно пушинку, поднимая брата.

Растерянная, испуганная за судьбу парня и его самочувствие, раздавленная пережитым всплеском горя, я смотрела им в след и не знала, что мне делать? Идти за ними? Идти на занятия? В свою комнату?

— Черт, — уже было собралась припустить за этой парочкой, как моё предплечье оказалось в железной хватке Оре.

Как он так незаметно подкрался⁈

— Ты будешь мешать, — просто обозначил он. — Скорее всего уже завтра он будет в порядке, — добавил мужчина, легко улыбнувшись вот только его улыбки, в отличии от его сестры были на порядок более искренними.

— В порядке⁈ Как он может быть в порядке, если его мать умерла⁈ — не выдержав повысила голос, резко вырывая руку из хватки этого горе преподавателя.

Оре смерил меня совершенно нечитаемым взглядом и холодно сказал:

— Занятия начинаются через десять минут, учитывая твою несдержанность, я запрещаю тебе ходить за ними. Жду тебя на полигоне, — бросил он и не говоря