Лозоходец - Айлин Лин

ещё сохранились после обыска. Мебель моим родным так и не удалось приобрести, спали прямо на полу, на матрасах. Загрузили инструмент, посуду, одежду на телегу, когда отец вернулся. Решили отправлять по вечерней зорьке, до деревни Тукая тоже дорога неблизкая.

На закате покинули дом, в последний раз окинули тоскливым взглядом своё хозяйство. Отец закрыл ставни на окнах, запер дверь, любовно погладив её ладонью, будто с живым прощаясь. Я спрятался под скарбом, подальше от чужих глаз. Старик привязал Алтая к телеге, бросать собаку на верную смерть было жалко. Ворота открылись в последний раз выпуская нас со двора.

Глава 42

Отъехав подальше от нашей деревеньки и покумекав с отцом, решили отвезти Дашу с детьми на лесную заимку, где иногда останавливались охотники. Сейчас она точно пустовала, и оставаться там было безопасно. Не бросать же их на ночь в лесу.

Я хотел взять лошадь, но, поразмыслив, понял, что втроём с мальчишками на одной лошадке нам не уехать, потому отправились на телеге, выгрузив в небольшой лесной избушке часть скарба.

Попадём в село Тукая мы почти под утро, но это и хорошо. Тогда люди спят крепче всего, и даже окрестным псам надоедает брехать.

План был и прост, и сложен одновременно. После того как я достал клад, чувствовал, что сил моих прибыло. Будто поделился призрачный юноша частью своего дара со мной. Весна пробудила все ручьи и протоки, я буквально под ногами ощущал бурлившие под землёй токи. Степной край по весне, точно вены, прорезают родники и мелкие речушки, почва полна живительной влаги. Если хватит моих сил, попробую просто устроить потоп, чтобы люди покинули свои дома, а в суматохе выкраду мальчишек. Дерзко и глупо? Быть может. Только по-другому вряд ли получится, а времени у нас немного. Надо обосноваться на новом месте до Дашиных родов.

Ночь бархатным одеялом укрыла поля, где-то в лесу пели брачные песни волки; лошадка, прядая ушами, мерно отбивала ритм копытами. Показались вдали спящие дома, в деревне было тихо и спокойно.

– Отец, останься на околице, дальше я отправлюсь сам, – сказал старику, спрыгивая с повозки.

– Что ты задумал?

– Подниму воду, больше вариантов нет.

– Ну, с богом, сын, – отец направил лошадь чуть в сторону от дороги, укрывая среди деревьев.

Скользя мимо домов тенью, подобрался я ко двору Тукая. Замер возле забора, приложив руки к земле. Так и есть, уровень грунтовых вод поднялся, достаточно только позвать. Забравшись на стоящее рядом дерево, заглянул через ограду. Глаза давно привыкли к темноте. Осмотрел спящие дворовые постройки. Как узнать, где точно держат Самира и Равиля?

Я спрыгнул на землю, заранее в душе прося прощение у людей, кого затронет поднятое мною половодье. Встал на колени, приложил руки к земле и стал звать всю влагу наверх. К счастью, забор Тукая был и правда очень добротный. Вода набиралась точно в колодец или ведро, мелкими ручейками просачиваясь за ограду. Первыми всполошились работники, живущие в дворовых постройках. Зажёгся свет, послышались удивлённые крики, люди высыпали на улицу, стуча в двери дома.

– Хозяин, – вопил кто-то, шлёпая босыми ногами по воде, – потоп! Просыпайтесь!

Пот струился по моей спине, тело бил озноб от ночного ветра, но останавливаться было пока рано, нужно, чтобы все покинули дом. Я тянул и тянул на себя потоки воды, направляя их под постройки Тукая, и боялся свалиться от истощения. Жилы вздулись под кожей, тело трясло, будто в лихорадке. Мышцы выворачивало словно клещами, и кровь набатом стучала в висках. Зубы скрипели, сжатые до боли.

– Ещё немного, – шептал сам себе.

Наконец, дверь распахнулась и послышался вопль торгаша:

– Что за чёрт?! Что здесь творится? Эй, не стойте истуканами?! Бегите в дом, затаскивайте ковры и вещи на второй этаж!

Зашлёпали босые ноги. Где же мальчишки? Я оторвался от земли, сжав зубы, поднялся, подтянулся на ветке дерева, что облюбовал до этого, и заглянул за ограду. Люди сновали по двору, точно муравьи. Последний рывок.

Тихо приземлился я за забором. В таком хаосе никто не обращал на меня внимания. Держась в тени стен, добрался до дома, вглядываясь в мельтешение дворни.

Наверху в жилище хлопали двери, плакали дети, вопили женщины. Мне повезло, что никто не догадался открыть ворота, выпуская скопившуюся воду. Решили, что затопило всю деревню, или не очнулись ото сна. Как бы там ни было, но это мне на руку.

На крыльце показался Самир, сердце забилось птицей в груди. Подобравшись к перилам, я дёрнул его за руку, уволакивая в темноту, зажал рот ладонью, чтобы мальчишка не закричал от испуга.

– Тихо, это я, Егор.

Самир воззрился на меня точно на привидение, а потом закивал головой узнавая. Я убрал руку от его рта.

– Папа Егор! – кинулся он мне на шею.

– Времени мало. Отыщи Равиля, жду вас за домом.

Без лишних слов Самир кинулся обратно, я же, прижавшись к забору, под раскидистым деревом ждал их. Суматоха усиливалась. Тукай, единственный сохранявший хладнокровие, пытался успокоить вопивших женщин и добиться послушания работников, что бестолково сбивали друг друга с ног, плохо соображая, что делать.

Показались мальчишки, пригнувшись, они добежали до меня. Подсадив их на высокий забор, забрался следом. Перед глазами у меня всё плясало и кружилось. Только бы хватило сил добраться до телеги. На одной воле и ярости я заставил собственное тело слушаться.

В соседних домах начал зажигаться свет.

– Поспешим, – торопил я мальчишек, – сейчас все селяне выбегут на улицу.

И точно, где-то поблизости раздался удивлённый мужской голос:

– Кто кричит? Где потоп?

Отец, завидев, что всполошились деревенские, направил повозку нам навстречу. Лошадка неслась по дороге, пугая жителей, сунувшихся за ограду.

Я обернулся. Кто-то всё-таки догадался открыть ворота, и вода хлынула на улицу, расплываясь по дороге чернильным пятном.

Силы, точно горный поток, покидали меня с каждой секундой всё быстрее. Я пытался бежать, но мне казалось, что стою на месте.

– Папа Егор, – подскочил Самир, – что с тобой?

– Бегите, телега, там дед, – выдохнул я.

Мальчишки подхватили меня под руки с обеих сторон и буквально поволокли на себе. Повозка, грохоча, подкатила к нам. Обернувшись, заметил Тукая, который выскочил на улицу.

– Егор! – орал торгаш, что есть мочи. – Я знаю, это ты!!! Проклятый Бугай! Коня! Да скорее же! – вызверился он на своих слуг.

Отец уже развернул норовистую лошадку, что храпела, как заправский скакун. Телега понеслась вдаль. Нас подкидывало на ухабах, приходилось цепляться за невысокие борта, чтобы ненароком не выпасть. Мальчишки держали меня, всхлипывая не то от