Лозоходец - Айлин Лин

Я не знал,, то ли радоваться, то ли печалиться. Вроде и к лучшему, – решилась судьба Пашки, мы с семьёй, скорее всего, окажемся вне закона, когда я вернусь. И всё же беспокойство за судьбу парнишки не отпускало меня.

– Вы подумайте оба, – сказал Гаврила, – пригласив нас за стол. В этих краях моя семья испокон веков живёт, ещё со времён императора Павла Петровича, все лесничими подвизались. Чуть далече в чаще изба моя, где вырос, а здесь на заимке я обитаю, потому как бобылю там и делать нечего. Одному мне много ли надо? А мы с Пашкой хозяйство поправим, а подрастёт, жёнку ему отыщем, которая не побоится в лесу остаться, как до этого матушка моя.

Меня удивил такой уклад жизни, но мало ли, что на свете бывает.

Гаврила карандашом черканул пару строк на клочке бумаги и подал мне:

– Отыщешь Петра, он поможет.

Мы сложили наши пожитки, Пашка особенно тщательно упаковал свои вещи отдельно в узел. Не буду я отговаривать его, может, правда, судьба сама его сюда привела.

Едва приметная тропа вела нас мимо деревьев-великанов, один лишь Гаврила и мог отыскать её в ещё тёмном лесу. Поначалу стёжка шла по крепкому насту, но стоило выйти на открытые места, где солнышко уже вовсю хозяйничало, заливая лес золотом лучей, снег стал рыхлым, ноздреватым и грязным. Прошлогодняя листва прилипала к подошвам, выбиваясь из-под наста. Удивительный лесной мир, не такой, как у нас. В Степном крае кедры не теснятся вплотную, и деревья, точно уступая друг другу место, растут не так близко. Даже у болот не бывает той сумрачности и отрешённости от мира, как тут. Здешний лес напомнил мне гордого воина, жестокого и справедливого. Он и накормит, и укроет, но нарушишь его закон, и убьёт, не пожалеет.

Погружённый в свои мысли, не заметил, как мы вышли к не очень широкой, но глубокой реке и пошли вниз по течению.

– Что это за речка? – спросил Пашка

– Калшира, – ответил Гаврила, – не смотри, что невелика, по ней раньше даже небольшие суда ходили.

Мы с Пахомом переглянулись, услышав знакомое название из древней легенды.

– Ручей Звонкий здесь есть? – не унимался парнишка.

Гаврила глянул на него удивлённо:

– А ты откуда знаешь?

– В лагере сосед наш был из этих мест, – ответил я, опережая Пашку.

Мальчишка понял, что не стоит говорить об услышанном от Григория, хотя почему мне не хотелось рассказывать леснику о легенде и сам не понял.

– Звонкий, – продолжил Гаврила, – ниже по течению. Там мы и расстанемся. Дальше лесок редкий, зверьё не тронет.

Шли почти весь день, и лишь когда начало смеркаться, оказались на обрывистом берегу, что клином врезался в водную гладь.

– Пашка? – обернулся я, не озвучивая дальше вопрос весь день на дающий мне покоя.

– Я останусь, дядь Егор. Не сердишься?

– Что ты, – потрепал его по голове, – только рад буду, если у тебя всё сложится. Гаврила неплохой мужик.

Лесник подошёл к нам ближе и улыбнулся:

– Не пропадёт со мной твой воспитанник. Пойдём мы.

– Куда на ночь глядя? – удивился я.

– Хех, – хмыкнул Гаврила, – в лесу везде для меня и стол, и кров. Не боись. Сам заночуй вон у тех деревьев, они срослись стволами, не хуже кровати получилось. Дровишек я тебе собрал, пока вы разговаривали. Спи спокойно, сегодня зверь сюда не пойдёт. А поутру двигай дальше, к вечеру выйдешь прямиком к станции.

Мы обнялись на прощанье с Пашкой, я чувствовал, как бьётся мальчишеское сердце от радости и волнения, с Гаврилой пожали друг другу руки.

Я долго смотрел вслед двум удаляющимся фигурам, видел, как расспрашивает Пашка обо всём лесника, подпрыгивая от нетерпения, и улыбаясь. Странными тропами ведёт меня судьба в этом мире. Отвернувшись, поглядел туда, где по легенде юноша-лозоходец превратился в духа вод. Ручей Звонкий был передо мной, стоило только спуститься с крутого бережка и чуток пройти. Место неприметное, и не скажешь, что овеяно тайнами.

Завтра погляжу, насколько сказочной является та легенда, поведанная мне старым арестантом Григорием.

Глава 40

К утру пошёл снег, припорошил землю хрупкой пеленой. Я проснулся оттого, что продрог. Выбрался из укрытия, размялся, разгоняя кровь. Обернулся к берегу реки и не поверил увиденному. Там стояла девушка в белом платье. И она была… прозрачной. Я протёр глаза:

– Что за чертовщина? – звук своего же голоса немного успокоил, только вот видение никуда не исчезло.

Девушка стояла ко мне спиной, через её силуэт было видно реку и берег. Словно почувствовав мой взгляд, она обернулась. Через секунду незнакомка очутилась возле меня. Так внезапно, что я шарахнулся от страха. Волосы на голове встали дыбом. Я вспомнил рассказ Григория. Наверное, это и есть печальная невеста, оплакивающая даже после смерти своего жениха.

Призрачная дева слегка улыбнулась и поманила меня за собой. Через секунду она снова стояла возле реки, рукой подзывая к себе.

Ноги стали точно ватными, я сделал два неверных шага и чуть не упал. Потихоньку спустился к берегу, дева терпеливо ждала, не сводя с меня глаз. Она ступила на лёд, прошла чуть дальше по реке и замерла.

Как зачарованный, я подошёл к воде.

– Что ты хочешь мне сказать? – спросил её.

Она улыбнулась, топнула ногой по льду и пропала. Подошёл к самой воде и наклонился. Из-подо льда на меня смотрел юноша пронзительно синими глазами. Я отскочил от неожиданности и страха. Запнулся о какую-то корягу, что валялась на берегу, и упал навзничь. Поднявшись, сел, переваривая всё увиденное. Осторожно приблизился к воде и снова наклонился. Юноша всё так же смотрел на меня, а потом скользнул туда, где в речку впадал ручей. Там зияла небольшая полынья. Парень вынырнул по пояс из реки. Указывая мне рукой на место, чуть подальше от проруби.

– Чего ты хочешь? – странно, но страх отступил, уступив место любопытству.

А вдруг это и есть то место, где захоронено золото лозоходца? Я осторожно шагнул на лёд, он стал пористым, но вес ещё держал. На коленях дополз до того места, что указал мне юноша-призрак. Он словно ждал меня, стоя подо льдом, указывая на дно, где явно что-то блестело.

Я попытался воздействовать на пласты снега и льда еще в лагере, но выходило, что терял силы быстрее, чем когда работал с живой водой. Может, дело в изменении структуры самой воды? Кто знает. Только ни снег, ни лёд мне не по