Лозоходец - Айлин Лин

Чуя за нами погоню, мой старик стегал лошадь, умело справляясь с повозкой, которую швыряло из стороны в сторону на поворотах.

Впереди была небольшая речушка, вздувшаяся по весне. Через неё лежал добротный мосток из массивных брёвен.

За нами слышался топот копыт. Преследователи настигали с каждой минутой, а наша лошадка уже выдохлась, с крупа летели хлопья пены.

– Держите меня, – бросил я мальчишкам и приподнялся в телеге, высматривая приближавшуюся реку. Дерзкое решение было даже за гранью фантастики, сумасшедшим, невозможным, только теперь от моих сил зависело всё.

Я протянул руки вперёд, стараясь точно «нащупать» бурлившую впереди воду.

– Ну же! – зубы крошились от натуги, глаза застилало красной пеленой, а внутри скрутило всё тугим узлом.

Отец оглянулся на меня, и глаза его расширились от испуга:

– Нет, Егор! Нет! Мы уйдём от них!

Под колёсами загромыхали брёвна моста и я, обернувшись к потоку, просто «потянул» его на себя со всей мочи.

Позади храпели кони.

– Остановитесь! – почти над ухом прогромыхал голос Тукая. – Хуже будет! Стойте!

Я дёрнул на себя массу воды, ощущая, будто внутри меня лопаются струны, в голове зазвенело.

Поток, послушный мне, поднялся волной, точно цунами, и обрушился на мост, где в этот момент была погоня. Лошади отчаянно заржали, ломая ноги и барахтаясь в реке, смытые с переправы. Послышались крики ужаса. А меня бросило вниз, тело не слушалось. Сознание плыло вдаль, постепенно угасая. Последнее, что услышал, – тонкий отчаянный крик Равиля.

– Папа!

***

Я стоял посреди леса, на берегу реки Калшира, не понимая, как здесь очутился. Это сон? Ощупал свои руки, даже ущипнул, зашипев от боли. Что за чудеса? Как меня закинуло сюда? Ничего не понимая, прошёл к берегу, опустился на колени и с удовольствием умылся ледяной водой.

Река освободилась ото льда, катила бурные по весне волны вдаль, к горизонту. Деревья прикрылись хрупким муаром весенней листвы, шумя ветвями над моей головой, будто пытаясь что-то сказать, поведать какую-то тайну. За спиной послышались шаги, хрустнула под ногами ветка. Обернувшись, увидел, что ко мне идут двое. Тот самый юноша из воды и его призрачная невеста. Только сейчас они были живыми. По крайней мере, больше не просвечивались, как привидения.

Девушка улыбалась, держа под локоть боярского сына.

– Здравствуй, Егор, – юноша подошёл ближе, протягивая мне руку.

Мало что соображая, протянул ему ладонь. Рукопожатие было крепким, а кожа у парня тёплой.

– Как я оказался здесь? – вертел головой по сторонам.

– Ты не здесь и не дома, – улыбнувшись, ответила девушка, – ты на границе миров.

– Я снова вернусь домой? В своё время? – сердце защемило от тоски. Как сейчас бросить жену и детей?

– Нет, – ответил юноша, – у тебя остались дела. Но когда-нибудь ты покинешь и этот мир.

Я тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями, что вертелись разбуженным осиным роем:

– Мне же удалось спасти мальчишек? Мой дар… он стал сильнее.

Юноша опустил голову:

– Забрав клад, что предназначался тебе, ты взял и часть моих способностей. Только теперь они, скорее всего, будут утрачены. Ты пережёг себя изнутри.

– Погоди. Ничего не понимаю. Почему золото предназначалось мне?

– Плохо слушал легенду, – пожурила меня девушка, грозя пальчиком, – только потомок способен забрать то, что веками было похоронено под толщей вод. А мы, наконец, стали свободны, – она положила голову на плечо парня, поглаживая его по руке.

– Потомок? Я?!

Девушка рассмеялась, и её голос колокольчиком разлился по округе:

– Судьба плетёт свои нити, неверующий ты Егор. Не бойся доверять ей.

Они подошли ближе, не сводя с меня глаз.

– Теперь тебе пора возвращаться, – сказал юноша, – время здесь идёт иначе, чем в вашем мире. Нельзя живым долго оставаться за гранью. Прощай, Егор, потомок лозоходца. Хорошо обучи своего сына. И помни. Миры не преграда для судьбы и для истинного предначертания. Прощай.

Фигуры начали истаивать на моих глазах, всё передо мной подёрнулось рябью.

Я попытался сделать шаг, дёрнулся и задохнулся от боли.

– Он очнулся! – раздался над ухом радостный голос Даши.

Разлепив веки, увидел встревоженное лицо жены и попытался улыбнуться:

– Надеялись так просто отделаться от меня? – просипел ей. В горле страшно саднило, точно наждачку проглотил.

Дарья опустила голову мне на грудь, и тело её содрогнулось от рыданий:

– Господи, жив! Жив!

Перед глазами снова поплыло, но в этот раз от дикой усталости. Смежив веки, я погрузился в чернильную тьму без сновидений.

Глава 43

Очнулся я уже в повозке от тряской рыси лошади, что обречённо тянула телегу со скарбом. Все мои родные шли рядом, и только Даша сидела подле.

– Где мы? – спросил я в первую очередь, когда меня напоили и помогли подняться, усадив возле тюка с вещами.

– А мы не стали на заимке оставаться, – затараторили разом дети, – дедушка сказал, ехать надо.

– Ну-ка, цыц, – повернулся с облучка старик, – сороки. Дайте отцу в себя прийти.

Я смотрел на бегущих за повозкой ребятишек, и на душе становилось спокойно и светло. Вот они все: Танюшка, Стёпка, Самир и Равиль, не отстающий от старших.

– Ты в себя пришёл, только потом спал всё время. Решили мы не ждать. Мало ли, – продолжил отец после того, как дети замолчали, – перенесли тебя на телегу, устроили поудобнее и в путь. Опасался я ещё одной погони Тукая. Тишком на коняшке, съездил ночью в Кривцово, к Фёдору. Тот не выдаст. Неспокойно было на душе. Так вот. Конь Тукая погиб, сам он сломал руку, когда его на берег волной вышвырнуло. Остальные его догнали позже, он, мразота такая, не щадя коня, вырвался вперёд. Получается, свидетелем только Тукай и был. Селение гудит. Ну и навёл ты шороху, – улыбнулся он в бороду.

Даша гладила меня по волосам, заглядывая в глаза:

– А ещё говорил постоянно во сне с кем-то.

Я удивлённо глянул на неё:

– Любопытно. И что же говорил?

– Не очень поняла, – пожала плечами жена, – что-то про клад и потомка, потом про какой-то другой мир.

– И сколько моя «беседа» длилась?

– Дня два, – ответила Даша.

Ого. Вот это я постоял на бережке. Два дня!

– А сколько всего времени прошло после отъезда?

– Три и прошло, – сказал отец, – сейчас остановимся, супец какой сварганим. Покормить тебя надо.

На этих словах мой желудок утробно завыл, как раненый слон.

– Есть и правда очень хочется, – улыбнулся я.

– Тпр-у-у-у, – остановил отец лошадку, сворачивая к одинокой сосёнке, что стояла у обочины, – здесь и пообедаем.

Дети, не дожидаясь указаний, побежали собирать хворост. Даша, тяжело спустившись с телеги, прихватила мешочек с крупами и прокопчённый