Резюме сортировщика песчинок - Любовь Александровна Афоничева

Вытащить что-то, чем ни за что не поделятся добровольно. А если я решаю себе это запретить… то именно тогда, когда запрещать не надо было. Вот как с Феликсом. Я должна была не отмахиваться, не придумывать, почему он ведет себя не совсем… не так, как всегда. Надо было сразу вытаскивать его на разговор. Пока мы еще были… все вместе.

Она делает паузу. А я рассматриваю ее кривоватый мизинец и думаю: за что она все-таки извинилась? За любопытство? За то, что пыталась вытащить что-то, чем я не хочу делиться? Или, может быть, за эмоции, которые…

Додумать не успеваю.

– Ты Феликсу всегда не нравился.

– Не только ему, – хмыкаю я.

По-прежнему прикрывая глаза, Агния трясет головой, как будто отмахиваясь от моего комментария. И я решаю больше не встревать.

– Но сейчас все сложнее – ему в твоем присутствии физически плохо. Что-то он тебе сделал такое, чего теперь не может вынести. Я догадывалась, но хотела увидеть. Поэтому нужно было, чтобы ты обязательно присутствовал, и ты… Спасибо, что пришел. И молчал. Хотя это было сложно, учитывая, что… и как он говорил. А я вот не смогла. Струсила, так и не спросила его прямо. Только… Ликс все равно понял, зачем мы пришли. И ответил. Как сумел. И я не знаю, что мне теперь с этим делать. Мне за него страшно. А ему – за нас. Не за нас с тобой, конечно, а за меня, за Мишеля, Тимьяна и Юну. И я думаю, он действительно подкинул Тимьяну «жало» для того, чтобы Лионэ вытащила его из всего этого. Хотя бы его. Он ведь и меня уговаривал уехать. Может, Мишеля тоже. И что я теперь должна?.. Ликс – хороший друг. И хороший человек. Что-то должно было его заставить… Но он не расскажет, это точно. И как мне теперь поступить? Что бы я ни сделала, кому-то будет плохо. И точно будет плохо мне. К тому же… что бы ни решила я, есть ведь еще и ты. И твое право пойти к Марфе Лионэ.

Мой кубик в сумке стрекочет. Я не тороплюсь его доставать, но Агния говорит:

– Посмотри, мало ли… А мне все равно, наверное, сказать больше нечего. Разве что спросить: что ты собираешься делать дальше?

– Дальше? – автоматически переспрашиваю я, быстро пробегая глазами сообщение от Ро.

«Надеюсь, ты успел отдохнуть. Потому что с тобой хочет поговорить Павла Имберис. Мне не признается, о чем именно, но чтобы с ней беседовать, нужно быть в хорошей форме… Хотя зачем я объясняю? Отпрашивайся со всех оставшихся лекций и приходи в четвертый эс-комплекс».

– Дальше… – снова повторяю я, – еще не знаю. Но для начала, судя по всему, побеседую с ментором Имберис.

И только когда уже поздно брать слова назад, когда Агния уже расцепила пальцы, а глаза под ними такие, каких я у нее никогда не видел, – похожие на два круглых темных цветка, – я крепко сжимаю зубы.

Какая все-таки мерзкая штука этот «флер».

В этой части истории прошлое то и дело догоняет меня и пытается прикусить за какое-нибудь чувствительное место. И у него получается

К тому моменту, как мы добираемся до Песочницы, я уже почти не грызу себя за то, что проговорился. Слишком ярко светится в Агнии эта новость. Остается только любоваться. Осторожно, краем глаза. И стараться не слишком явно хвастаться, отвечая на вопросы о том, как нам с Ро удалось провернуть этот фокус.

Впрочем, спрашивает Венц немного. Большую часть пути она просто тихо несет эту радость в себе. И, надеюсь, так и будет носить дальше, пока эта новость не перестанет быть тайной.

При мысли о том, что мне еще предстоит признаться Ро в своем промахе, и о том, как он будет щуриться, медленно подбирая этичные формулировки для обидных вещей, мой подбородок сам собой задирается, взгляд холодеет, на губы выползает крапивная усмешечка.

Хорошо, что Агния в этот момент разглядывает текущую мимо солнечную улицу. Мне удается стряхнуть с себя Типичного Эф_Имера прежде, чем над нами нависает геометрический хаос Песочницы и приходит время прощаться.

– Жаль, что с тобой нельзя. – Агния недовольно дергает себя за косу.

– Жаль. Мне тоже было бы как-то спокойнее при свидетеле. – Не могу удержаться от нервного смешка.

– Ты что, боишься Павлу Имберис?

– Я так-то много чего боюсь. В том числе и железную старушку, которой, чтобы меня выпотрошить, даже дотрагиваться не надо.

– Я ведь попросила прощения.

– Кстати, полезный навык. Надо будет взять у тебя пару уроков.

Я любуюсь рыжими крапинками на сине-сером фоне, пока Агния обдумывает услышанное. И подбирает слова.

– Если тебе… понадобится чье-то прощение, думаю, ты разберешься с этим и без уроков.

Пожимаю плечами:

– Возможно. Ладно…

Но прежде чем я успеваю попрощаться, она добавляет:

– Не знаю, удастся ли это Имберис, но я тебя не «выпотрошила».

– Ничего, потом попробуешь еще раз. Может, просто трогать надо подольше? – улыбаюсь я.

Агния качает головой. Но улыбается тоже. И мы расходимся в разные стороны.

Желтый и осунувшийся Ро, кажется, нервничает. Растягивает и без того бесформенный ворот шелухая, говорит односложно. И даже его знаменитый узел волос покачивается как-то вяло и неуверенно.

Пока мы с ментором проходим несколько коридоров и поднимаемся по лестницам, я успеваю признаться, что проболтался насчет Имберис и наших наномехов. Но у Ро не хватает сил даже на вежливое «фи». Он просто кивает, принимая сказанное к сведению. И удивляется только одному:

– Агния Венц? Неожиданными собеседниками обрастаешь.

– Угу.

И не поспоришь. Обрастаю. Неожиданными. И сам мехиментор в их числе. И дама из колючей проволоки, умудренная знаниями о всяческих мертвецах, – тоже.

А дверь, за которой эта дама меня ждет, – вот она.

Ро оставляет меня одного. Делает несколько шагов обратно по коридору, но потом оборачивается и задумчиво произносит:

– Я почти уверен, что ей… интереснее будет поговорить с тем парнем, который помогал мне писать наномехов, чем с тем, который… – Он теребит узел на затылке и в очередной раз дергает ворот. – Чем с тем, который носил длинный рыжий хвост. Хотя… кто ее знает. Может, как раз наоборот.

Даже стандартная палата эс-комплекса в присутствии Павлы Имберис, кажется, пытается выглядеть лучше, чем обычно: посветлее, попросторнее, чуть менее безлико, чуть более артистично.

Сама Имберис одета так, будто прямо после нашего разговора собирается в лекторий. Только волосы отросли – на моей памяти ментор никогда не позволяла им закрывать кончики ушей.

Она встречает меня пристальным вороньим