Эволюционер из трущоб. Том 13 - Антон Панарин

будто его никогда и не было в камере. Карлик замер, растерянно моргая и не понимая, что произошло. В следующую секунду сверху на его голову упало нечто твёрдое и мокрое.

Вздрогнув от неожиданности, палач схватился за голову и ощутил на пальцах вязкую и отвратительно пахнущую массу. Он снял с головы предмет и поднёс его к керосиновой лампе.

Это была больничная утка, до краёв наполненная свежими фекалиями. Карлик скорчился от омерзения и крутанулся на месте, пытаясь найти шутника. Но камера была пуста. Ни жертвы, ни посторонних — только абсолютная тишина, зловоние и его унизительная растерянность.

* * *

Калининград.

Поликлиника.

На больничной койке с чавкающим звуком материализовался окровавленный Константин Игоревич Архаров. Его тело буквально разодрано в клочья, покрыто глубокими незаживающими ранами, сочащимися гноем. Кожа содрана на многих участках, пальцы на левой руке и ногах обрублены по фалангам, сухожилия перерезаны, суставы раздроблены, а правая кисть и вовсе отсутствовала.

Зрелище было столь жутким, что даже у меня перехватило дыхание.

— Нет, такой подарок вручать бабушке нельзя, — прошептал я, судорожно пытаясь сообразить, как лучше поступить дальше.

Из-за двери раздался встревоженный голос Маргариты Львовны:

— Миша, что там у тебя происходит? Ты в порядке?

Я быстро шагнул к двери и громко произнёс с наигранной беззаботностью:

— Всё хорошо, бабуль! Не беспокойся, я тут… просто уронил кое-что!

Но в это мгновение Архаров, полубезумный от боли, повернул голову в мою сторону и попытался что-то прохрипеть. Я резко метнулся к нему, зажав ладонью окровавленный рот отца, и тихо прошептал на ухо:

— Терпи, папаша. Сейчас будет такая боль, по сравнению с которой даже самые изощрённые пытки покажутся тебе приятным массажем.

Не давая ему ни секунды передышки, я отдал команду Ут:

— Передать доминанту «Анимагия».

В следующее мгновение тело Архарова выгнулось дугой, его мышцы судорожно напряглись, на висках вздулись вены, глаза закатились. Он мучительно мычал, извиваясь и корчась от нестерпимой боли. Маргарита Львовна, поняв, что в палате творится что-то неладное, начала биться в дверь, пытаясь попасть внутрь.

— Миша, впусти меня немедленно! Что ты там делаешь⁈ — закричала она.

Я же использовал магию Земли, мгновенно заблокировав дверной проём каменным столбом, чтобы Маргарита Львовна не смогла ворваться.

— Потерпи, бабуля, дай мне закончить! — выпалил я, чувствуя, как беззубые дёсны отца пытаются грызануть меня за руку.

Казалось, что Архаров превратился в живого мертвеца, но дури в нём оставалась масса. Я с трудом прижимал его к больничной койке, не давая вырваться. Он брыкался, пытался меня ударить, корчась в агонии, но спустя пятнадцать минут ужасной пытки доминанта встроилась в его геном.

Отец обессиленно растянулся на койке, обливаясь потом. Его глаза гневно смотрели на меня, а тело было всё так же изранено, как и прежде. Ха-ха! Я даже слоган придумал для нового бизнеса. «Целитель Михаил! Не вылечит, но заставит вас так страдать, что вы забудете про все болячки, которые когда-то были». Я убрал руку, позволив отцу говорить, и тут же был облаян. Архаров, задыхаясь, пробормотал:

— Что ты со мной сделал…? Сучий потрох…

Я улыбнулся, сев на стул рядом с его койкой:

— Папаша, я приблизил тебя к рангу абсолюта. Очень сильно приблизил.

Отец хотел что-то сказать, но я с размаху влепил ему такую оплеуху, что Константин Игоревич рухнул с кровати на холодный кафельный пол. Ударившись головой, он застонал от боли.

— Чего разлёгся, сраный выродок⁈ — прорычал я, нависнув над ним. — Думал, я лично буду тащить на себе весь род Архаровых, пока ты прохлаждаешься? Подъём, скотина ленивая!

Носком ботинка я пнул его по рёбрам. Константин Игоревич, яростно сверкнув глазами, вскинул голову и прохрипел в ответ:

— Я делал всё ради рода! Всё ради вас! Просто всё пошло не по плану!

Услышав это, я наигранно засмеялся и снова пнул отца в бок.

— Ни черта ты не делал! Долбаный эгоист! Пока ты гнил в тюрьме, я с Гавриловым и бабушкой поднимал род с колен! Спасал тех, кто по твоей милости сунул голову в петлю! Более того, пока ты не мешался под ногами, я сумел увеличить земли рода в пять раз!

Архаров, с трудом сдерживая гнев, взревел:

— Ты наглый выродок! Ты говоришь так, будто я на курорте отдыхал⁈

Да, со стороны могло показаться, что я чёртов садист. Вот только всё это было представлением, организованным специально для моего дорогого папаши. Нет, пара фраз, брошенных мной, действительно исходили от самого сердца, но на него я не злился. Просто Анимагия активируется посредством ярости. Её я и пытался вызвать у старика.

Я с презрением посмотрел на истерзанное тело отца и скорчил рожу, полную омерзения:

— Я думаю, что ты стал немощным куском дерьма, который даже на ноги встать не способен. Что ты там вякал всю жизнь? Право сильного. Ну так давай. Покажи мне, насколько ты силён! — Я схватил его за волосы и заглянул в глаза.

А там… На меня смотрел не человек. Раненный зверь, готовый броситься в бой в любой момент. Мои слова ударили в больное место Архарова. В нервный узел, заставив его наполнить палату нечленораздельным рычанием.

Тело отца начало стремительно изменяться. Кости хрустели, удлиняясь, мышцы напряглись, лопаясь и обрастая новыми волокнами, кожа покрылась густой бурой шерстью, кисти и пальцы с отвратительным треском начали регенерировать и быстро восстанавливаться.

Спустя жалкое мгновение с пола поднялось огромное мощное мохнатое чудище, больше похожее на гигантского медведя, чем на человека. Глаза Архарова пылали первобытной яростью, пасть распахнулась в зверином оскале, и он с неистовым рыком бросился на меня, занося когтистые лапы, чтобы разорвать обидчика на части.

— Ну вот. Ты наконец-то вернулся, — улыбнулся я, готовясь к бою.

Глава 23

Когтистая лапа огромного зверя со свистом рассекла воздух в миллиметрах от моего лица. С трудом увернувшись я отступил назад и приложил руку к стене, покрытой рунами. По моим каналам хлынула мана и устремилась к стене, активируя защитные артефакты, встроенные в неё. Штукатурка покрылась синеватой плёнкой барьера отгородив нас от внешнего мира.

— Гра-а-а! — Взревел Константин Игоревич, раскинув лапы в сторону, а в следующее мгновение молниеносно бросился на меня.

Я ушел в перекат пропуская когти над головой, однако далеко я не укатился. Отец каким-то чудом умудрился ухватить меня за ногу, после чего так шваркнул о стену, что я едва сознание не потерял.