Полюс Доброты - Мила Бачурова

на землю, перекатился и замер за большим валуном гораздо позже Джека. Если бы девушка — или женщина? Издали не поймешь — была вооружена, ей хватило бы времени на то, чтобы его пристрелить.

Она появилась на стороне Джека. Вышла из-за поворота дороги и приближалась — легким шагом, словно по воздуху. От Кирилла ее отделяло двадцать метров пропасти, но он отчетливо слышал каждое слово.

На Джека женщина не взглянула, хотя не могла его не заметить. Она обращалась к Кириллу. Дойдя до края обрыва, остановилась. Повторила:

— Мы скорбим о вашей утрате. Вы голодны и устали. Следуйте за мной, и да хранит вас Мать Доброты.

Глава 23

Кирилл. Горная дорога. 1496 км от Бункера

Вблизи аборигенка оказалась не такой уж и молодой, Кирилл определил в ней ровесницу. Позже, присмотревшись внимательней, накинул еще лет пять. Юной женщина выглядела благодаря стройной, изящной фигуре — Кирилл вспомнил Дашу. А от уголков ее больших голубых глаз и тонких губ тянулись заметные морщины.

Волосы женщины скрывала косынка, из-под которой не выбивалось ни единой пряди. Одета аборигенка была вообще, на взгляд Кирилла, странно — в поселках Цепи он ни на ком не видел такого длинного, едва не до земли, платья, с длинными же рукавами и глухим, под самое горло, воротом. Впрочем, женщины Цепи платья и юбки вообще надевали не часто, брюки были удобнее и практичнее. В фасонах Кирилл не разбирался, но почему-то подумал, что Лара — да, пожалуй, любая его знакомая — такое платье, как на аборигенке, не надела бы и под страхом смертной казни. В Цепи женские наряды были направлены на то, чтобы подчеркнуть привлекательность — Кирилл частенько замечал взгляды, обращенные на Лару, и в юности долго не мог определиться, чего в его чувствах больше, гордости или ревности. А платье аборигенки, казалось, преследовало ровно противоположную цель — делало все для того, чтобы ни одному мужчине не пришло в голову обратить внимание на хозяйку. Не говоря уж о том, что длинная юбка выглядела не самой удобной одеждой.

Женщина, впрочем, едва ли замечала неудобство. Она терпеливо, с подобающей моменту печалью на лице, понаблюдала за тем, как Кирилл закрепил на скале памятную табличку. Как аккуратно, со всеми предосторожностями, заново забил в отвесную стену страховочные крючья. Вернувшись за рюкзаком, перебрался через пропасть. Джека, замершего рядом с ней с рукой на кобуре, в любой момент готового выхватить оружие, женщина по-прежнему будто и не замечала. Дождавшись, пока Кирилл окажется рядом с ними, повторила:

— Следуйте за мной, — и запорхала по каменистой тропинке вниз. Не оглядываясь, уверенная, что Кирилл и Джек послушаются.

Ноги женщины скрывал подол, шаги не были заметны, и казалось, что она не идет, а плывет над дорогой. Двигалась женщина, несмотря на плавность движений, быстро, и Кириллу с Джеком приходилось прикладывать немало усилий для того, чтобы не отстать. Благо, дорога шла под уклон и выглядела ухоженно — ни трещин, ни камней, ни обрывов над пропастями больше не встречалось. В тех местах, где дорожное полотно обвалилось, его восстановили до полуметровой ширины и заботливо отгородили перилами. Через ручьи и речки были перекинуты аккуратные мостки, следы обвалов расчищены.

— Чтоб я так жил, как они тут ходят, — бросил в спину Кирилла идущий замыкающим Джек. — По такой дороге мы б сюда еще неделю назад притопали.

Кирилл согласно кивнул.

— И баба, видать, местная, — продолжил Джек, — вон, как порхает.

Кирилл посмотрел на мелькающую впереди фигурку, легко перепрыгивающую с камня на камень — дорогу пересек ручей. Поддразнил:

— А ты, смотрю, быстро слился. Стареешь?

Попытки Джека познакомиться с аборигенкой поближе закончились полным фиаско. Шуткам женщина не улыбалась, на комплименты не реагировала, на вопросы отвечать не спешила. Ее зовут Ангелиной и она ведет их туда, где «путники смогут отдохнуть и согреться в лучах доброты» — вот и вся информация, которую удалось добыть.

На саркастичное Джеково: «Ну да, согреться надо! А то умерзли — аж зубы стучат» Ангелина только доброжелательно улыбнулась. Она вообще вся будто светилась доброжелательностью. Об эту стену разбивались и любопытство Кирилла — ему казалось неловким задавать вопросы, как будто тем самым напрашивался на дополнительное внимание помимо того, что им уже уделили, и подкаты Джека — хваленое умение в пять минут расположить к себе любую представительницу женского пола с Ангелиной внезапно дало сбой.

— Умнею, — хмыкнул Джек. — Тут нахрапом не взять, аккуратно надо. На ходу не управишься, а привалов, по всему видать, не светит. Ты ж глянь, как скачет — будто горная коза! Пока не притащит куда надо, не присядет, точно говорю. Баба упертая, это я сразу срисовал.

— И все? Больше ничего не срисовал?

Джек пожал плечами:

— Не-а. Мутно... Вроде она и не врет — реально помочь нам хочет, и вообще вся до того добрая, что с моим рылом подходить-то стремно. А вроде и... не знаю. Вот, валялся бы я сейчас, к примеру, с простреленной ногой — неизвестно, что бы она сделала. Может, перевязала бы, а может, башку свернула, чтоб не мучился. Исключительно по доброте душевной.

— Тебе свернешь, — фыркнул Кирилл. — Да ну, ерунда! Не может быть.

— Жизнь, бункерный, такая штука, — наставительно объявил Джек, — что в ней что угодно может быть. Особенно здесь. Тут будто наизнанку все вывернуто! Хрен знает, чего ждать — красавицы нагой или по жопе кочергой... Говорю же, сам пока не воткнул, что к чему. Одно радует — идти недалеко.

— С чего ты взял?

— Так баба налегке прискакала. Глянь — ни котомки с собой, ни даже фляжки, воды хлебнуть. Про оружие вообще молчу. Стало быть, знает, что идти недалеко и безопасно.

Кирилл вздохнул — в очередной раз подумав, насколько он, сидя в поселке, расслабился. Мог бы и сам сообразить.

***

Джек оказался прав — путь занял около полутора часов. А потом они вступили в рай.

— Добро пожаловать, — мелодично пропела Ангелина, остановившись между двух рядов высаженных вдоль дороги высоких, стройных деревьев — с изящными, будто вылепленными из воска фигурными веточками.

Кирилл даже вспомнил название деревьев — кипарисы. Это было слово из детства, из книг о далеких морях и храбрых