Полюс Доброты - Мила Бачурова

он. — Просто, вишь... Мы с Олеськой восемнадцать лет — плечом к плечу. Бывало, конечно, что расставались — по месяцу не виделись, а то и дольше, — но тогда-то я знал, что с ней ничего не случится! Как в первые годы отвоевались, так потом везде в Цепи мир-покой настал, не тебе рассказывать. А сейчас — хрен пойми, что происходит. Встретил бы я того, кто эти штыри в пол навтыкал — в глотку бы вколотил! И понимаю, что надо уходить, и Олеська это понимает — поди, не дети малые, — а такая тоска берет, что хоть вой.

— Все будет хорошо, — пообещал Кирилл. Хотя у самого ворочалась в груди какая-то дрянь.

— Будет, — кивнул Джек. — Верю. Потому что по-другому — несправедливо. Я ведь ее даже не поцеловал ни разу.

— А... — Кирилл подавился вопросом. Потом глубокомысленно, уже с другой интонацией, протянул: — А-а.

Джек смотрел с насмешкой.

— Нет, — сказал он. — И не пытался. Только сейчас накрыло.

— Извини, — выдавил Кирилл.

Джек пожал плечами:

— Да за что? А то сам не знаю, какая обо мне слава ходит. Невесту под венцом — и ту бы завалил, костыль у нищего — и тот бы спи@дил. А с Олеськой... не знаю. Обнял ее сейчас на крыльце — она меня проводить выползла, — прижал к себе и отпустить не могу. Вот, не могу, и все! А она тоже не дергается — и стоим, как к полу приколоченные. Кабы хрюшки твои в кустах не заворочались, может, до сих пор бы стояли.

— Они не мои, — подумав, сказал Кирилл. Просто, чтобы что-нибудь сказать.

Джек покивал:

— А, ну да! Если не твои — тогда, конечно, другое дело. Тогда все понятно. — И вдруг тепло улыбнулся. — Слушай, а ведь вру! Целовал я Олеську. По детству ещё, нам лет по двенадцать было. С Люком поспорил, что не зассу к девчонке полезть. И, видим — Олеська мимо идет.

— Не повезло, — посочувствовал Кирилл.

— Кому это, — возмутился Джек, — ей?! Да ты бы видел, какой она мне бланш поставила! А Люк ещё ржал, скотина.

Кирилл улыбнулся. Настойчиво повторил, не зная, кого убеждает, Джека или себя:

— Все будет хорошо.

— Будет, — кивнул Джек. — Куда оно на хрен денется.

***

Через две недели пути вдали показались горы.

Шел отряд осторожно, не быстро — Олеси, способной почувствовать людей на расстоянии, рядом больше не было. Часто останавливались, сверялись с картой. Предполагаемые заселенные места обходили стороной. Начавшийся вскоре подъем еще больше осложнил дорогу. Кроме того, вокруг становилось все жарче, уже как-то и не верилось, что оказались здесь, спасаясь от холодов.

Изначально Кирилл собирался дойти до морского берега, а там уж осмотреться и выбрать подходящее место — достаточно просторный и плодородный участок, с одной стороны, и такой, на который не будут претендовать аборигены, с другой. Реальность, как водится, внесла в планы свои коррективы. Чем дальше продвигался поредевший отряд, тем отчетливее Кирилл понимал: для того, чтобы беспроблемно осесть в этих краях, свои действия придется согласовать с творцом Матери Доброты.

В жилые поселки, которые миновали по дороге — а таких за две недели пути встретилось три — Джек осторожно заглядывал. Везде одно и то же — круг из покрытых фосфором голышей, женский портрет и люлька в центре. Культ Матери Доброты существовал здесь в том же виде, что и на севере. И, как на севере, не наблюдалось и намека на присутствие его создателя.

Кирилл снова и снова рассматривал круглые камни-послания с нацарапанным рисунком. В голове вертелась какая-то мысль, то и дело казалось, что догадка близко — но поймать ее не мог.

А дорога между тем забирала все выше. Начали попадаться участки, расчищенные после камнепадов. Дорога явно была хоженой и проезжей, еще и поэтому отряд вел себя крайне осмотрительно — хотя Кирилл изо всех сил надеялся, что тот, кто устроил ловушку на берегу, решил, что чужаков удалось запугать, и новые сюрпризы их не ждут. К исходу третьей недели дорогу внезапно преградила бурная горная речка.

До того как все случилось ее берега соединял автомобильный мост. Сейчас к оставшимся от моста бетонным опорам приколотили доски и провесили перила из тонких жердей. Конструкция выглядела хлипкой и ненадежной.

— Вот раздолбаи, — выругался Джек. — Неужели нельзя было нормальный мост построить?

— Мне кажется, дело не в раздолбайстве. — Кирилл вглядывался в бурные потоки воды. — Скорее всего, по весне тут так все бушует, что смывает любой настил. Я думаю, местные пробовали соорудить что-то понадежнее — возможно, даже не раз. А потом плюнули и теперь времянку кидают. Сезон простоит, и ладно.

— Все равно уроды, — пробурчал Джек. — Ну что, идем?

— Давай. Ты первый, Эрик за тобой, я замыкающим.

Переходили по одному, чтобы лишний раз не раскачивать мост. Кирилл шагнул на доски последним, дождавшись, пока на противоположном берегу окажется Эрик.

Шаткая конструкция под ногами вздыхала и всхлипывала. Перила — очищенные от веток тонкие древесные стволы — еще раз убедили Кирилла в том, что его догадка верна. С жердей даже кору поленились снять, она кое-где держалась, а кое-где облезала засохшими струпьями. Если бы за перила хватались руками не первый год, отшлифовали бы уже до блеска. А эти — явный новодел.

На середине моста Кирилл невольно замедлился, любуясь несущимся внизу потоком. Прозрачная, ледяная даже на вид, чистейшая вода, крутые буруны у крупных, выглаженных рекой валунов, устланное разноцветной галькой дно — ни одни камушек не похож на другой, — поднимающаяся снизу сладкая прохлада... Было, чем любоваться и ради чего замедлиться.

И вдруг Кирилла осенило.

Галька! — дошло до него. Только не эта, речная, а...

Он остановился. Суетливо зашарил в карманах.

— Бункерный! — встревоженно окликнул Джек. — Ты чего?

— Ничего, — помедлив, с сожалением отозвался Кирилл, — иду.

Он обуздал минутный порыв и оставил камни-послания в кармане, не вытащил. Хотя до зарезу хотелось проверить догадку прямо сейчас, на мосту — голыши, казалось, жгли через штанину ногу.

Едва оказавшись на берегу — с трудом заставил себя не бежать по хлипким доскам, — Кирилл выхватил камни. И на глазах изумленной публики, понимая, что выглядит по-идиотски, лизнул. Сначала один, потом второй.

Так и есть. Соленые.

Джек сочувственно присвистнул:

— Совсем