Битва - Триша Салливан

— Я пытаюсь объяснить тебе только одно: ты хочешь подточить систему, вырваться из трущоб и всего этого дерьма? А мне и моим подругам до смерти осточертел благополучный пригород, невыносимо пресный и жалкий. Поэтому нам следует объединить силы. Военная история свидетельствует, что объединение — единственный путь к победе. Ты просто не сможешь и дальше бегать в малочисленной стае — система вас задавит.

КрайЗглу наклонилась с пистолетом в руке и снисходительно погладила меня по голове. Металл лязгнул по моему черепу. По ее лицу скользила улыбка.

— Просто дай мне шанс, — попросила я.

Я уже начисто забыла, что хотела разыскать 10Ешу и забрать у нее пленку, прежде чем она выложит ее на своем сайте, или станет шантажировать мою мать, или удумает еще какую пакость. А забыла я потому, что моя привычная жизнь попросту перестала меня волновать. КрайЗглу стояла передо мной, словно распахивая настежь дверь в новую реальность. По сравнению с событиями сегодняшнего дня все прежнее мое существование казалось одним длинным-предлинным тусклым коридором. Изо дня в день одно и то же: маленький размер груди, отсутствие любви, никакого сходства с тем, что показывают по телеку — даже в рекламе депилятора «Нэр» больше страсти, чем во всей моей жизни. Все, что я люблю, не имеет никакого отношения к реальности. Все, начиная от книг или дисков и заканчивая далекими звездами, которых мне не суждено достичь.

К черту! Мне не нравится, какие чувства рождает во мне эта обувка. Неужели моя жизнь настолько плоха, что я и впрямь хочу стать мелкой шестеркой в банде КрайЗглу? Эй, это же я! Нет, этикетка на кедах врет, все не может быть возможным.

— Мне надо переодеться, — внезапно сказала я. — Ты как? Нужно вернуть шмотки в «Мокасины на милю».

— Все что пожелаешь.

Гм. Значит, она не догадывается о чудодейственном эффекте «Мокасин на милю». Я стаскиваю кеды, которые, помимо внесенной ими путаницы в мое представление о реальности, стерли ноги до волдырей. Я решаю идти босиком, но надеваю футболку «Упорство» и ремень с этикеткой «Лаки маффин» — не знаю, правда, что это значит, но название похоже на «Лаки чармс», мои любимые хлопья. Внезапно на меня нисходит озарение. Я вытаскиваю очень сексапильную, с пятнистым рисунком майку на лямках в стиле «крутая крошка» и говорю:

— КрайЗглу, мне кажется, на тебе будет отпадно смотреться.

— Ни в жисть такое дерьмо не надену. — Она прикладывает к себе платье из белой органзы и крутится перед зеркалом. Темно, и льющийся из фонарика свет придает ей жуткое сходство с вампиршей. КрайЗглу улыбается мне, ноздри у нее покраснели и трепещут от кокса. От ее вида у меня мурашки по коже бегут.

Затем она говорит:

— Ты уже решила, с кем пойдешь на выпускной бал?

Я отрицательно качаю головой, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Еще октябрь, — сказала я, словно защищаясь. — И я пока не выпускница.

— Ну а меня уже пригласили, — сообщила она. — Его зовут Малик, мы хотим заказать лимузин на всю ночь. — Я неуверенно улыбнулась ей. — Но у меня нет платья, так что самое время приступать к поискам подходящего наряда.

Есть что-то странное в этом разговоре, я хочу сказать, что-то очень странное, но от меня ускользает, что именно. От кокса КрайЗглу стала какая-то чудная. Во всяком случае мне кажется, что причина в кокаине.

— Смотри, вот ничегошное, — говорит она, вытаскивая нечто красное и кружевное. Цокает языком, увидев ценник. — Глядишь, сделают скидку.

Затем зарывается в кучу вечерних платьев. Тафта шелестит, когда ее лицо скользит по материалу. КрайЗглу что-то нащупывает. Вешалки грохочут. До меня доносится странный звук, словно она разрывает клейкую ленту.

Я не знаю, то ли это так «Лаки маффин» действует, то ли какое-то шестое чувство, но я машинально делаю шаг назад.

— Вот ты где, крошка, — говорит КрайЗглу, обращаясь к пушистым юбкам. — Иди к мамочке.

Она резко дергает, и моему взору предстает автомат «узи».