Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

Завадский едко сказал:

– А с каких это пор, юноша, вы решаете за Фаину Георгиевну?

А я не менее едко ответил:

– С тех самых пор, когда вы её вышвырнули из театра, и она осталась без ролей. Считайте, я её импресарио.

Завадский и Раневская опять ошалело уставились на меня.

Звуки в коридоре усилились.

При этом Завадский вычислил Фаину Георгиевну, потому что включил свою харизму на полную и обратился опять только к ней, игнорируя меня полностью, словно меня здесь и нет:

– Так что вы скажете, Фаина Георгиевна? Плюс отдельная гримёрка лично для вас с именной табличкой над дверью! Соглашайтесь!

Раневская задумалась. Видно было, что она колеблется.

Я тоже напрягся. Именно сейчас был «час икс», некая точка бифуркации, при которой решалось всё. Вся эта история. Всё зависло, что выберет Раневская. Если она примет предложение Завадского, то, считай, всё. Финиш. Дальше история пойдёт по знакомому всем нам в будущем кругу: она сыграет раз, потом второй, вложит душу в эту роль, «раскрутит» её, проделает просто гигантскую работу. А когда постановка взлетит, и её решат везти во Францию, в Париж, Завадский просто нагло заменит Раневскую на свою приму Марецкую. А Фаина Георгиевна никуда не поедет, и останется без роли. И это будет начало её конца… И творческого, и жизненного…

А вот если она выберет Зою Окаёмову в спектакле Островского «Красавец мужчина» в театре Глориозова, то у нас с нею появится возможность пободаться. И изменить судьбу на лучшее.

Фаина Георгиевна молчала.

Завадский молчал.

И я молчал.

Пауза затянулась. Тишину нарушала только суета в коридоре.

И тут в дверь постучали.

Все аж вздрогнули.

– Открыто! – стараясь унять раздражение, крикнул я.

В дверь заглянул Гришка и воскликнул:

– Муля! Беда!

– Что случилось? – аж вздрогнул я.

– Герасим повесился!

– К-как повесился? – пролепетала огорошенная Фаина Георгиевна. – Он мёртв?

– Да нет, снять успели, – махнул рукой Гришка и опять обратился ко мне, – он совсем никакой! Плачет. Сказал, жить не хочет! Муля! Сделай что-нибудь! Скажи ему!

– Он точно живой? – спросил я.

– Да точно, – ответил Гришка, – там Белла его сейчас самогоном отпаивает.

– Вот и хорошо, пусть отпаивает. Мы с Фаиной Георгиевной сейчас придём, разберёмся.

– Только давайте быстрее! – сказал Гришка и вышел.

Хлопнула дверь, а я посмотрел на Завадского:

– Юрий Александрович, вы извините нас, – сказал я, – сами видите, какая ситуация. Давайте Фаина Георгиевна возьмёт на денёчек паузу и потом вам позвонит. А то человек погибает. Сосед наш.

Завадский поджал губы и встал:

– До завтрашнего вечера я подожду, – сердито проворчал он, – советую не тянуть. На эту роль желающих много. Та же Орлова вон просится.

– Я позвоню, – словно попугай подтвердила Раневская, мысли её витали в облаках, и это было видно даже невооружённым взглядом.

– Всего хорошего, – сухо попрощался с нами Завадский и ушёл.

Мы остались с Раневской вдвоём.

– Пошли, Муля! – воскликнула она, заламывая руки.

– Не торопитесь, Фаина Георгиевна, – сказал я, – вы же слышали, всё обошлось, его вытащили, сейчас самогоном отпаивают. Пусть придёт в себя сначала. А нам о своём поговорить надо.

– О чём? – поморщилась она.

– О вашей роли у Завадского. Нужно обсудить и подумать.

– Да что тут думать! – воскликнула она, – надо соглашаться! Не каждый день мне предлагают такие роли!

– Вот потому и нужно отказать, – сказал я категорическим голосом.

– Как отказать? – растерялась Раневская.

– Прямо.

– Ты с ума сошёл, Муля! – возмутилась она, – ты ничего не понимаешь в искусстве. Это такая роль! Такая роль! Она может подвернуться раз в жизни!

– Ну и вы, Фаина Георгиевна, себя не на помойке нашли, – покачал головой я, – если вы сейчас согласитесь, всё и дальше пойдёт по тому же кругу. Роль, ваше исполнение, ваш триумф, зависть режиссёра и его примы, роль у вас отбирают, депрессия и боль. Разве вы это не проходили?

– Проходила, Муля. Сто раз уже проходила, – вздохнула Раневская и добавила, – я хочу курить.

– Я тоже хочу, Фаина Георгиевна, – сказал я и добавил очень твёрдым тоном, – но мы с вами пока не выработаем стратегию, которой вы будете придерживаться, вы так и останетесь для того же Завадского, комнатной собачонкой: погладил, пнул, погладил, пнул.

– На этот раз всё будет по-другому, – легкомысленно отмахнулась она.

– Нет, Фаина Георгиевна, – покачал головой я, – люди не меняются. Никогда. Предавший один раз, предаст и дальше. От таких людей нужно держаться подальше.

– Ой, Муля, – вздохнула Раневская, – я понимаю, Завадский – не золото. Но поверь мне, остальные ещё хуже.

– Я это знаю, – продолжал настаивать я, – но я не просто так говорю. Я знаю, чем всё закончится. Поэтому доверьтесь мне. У меня есть отличный план. Который перевернёт всю вашу жизнь.

– Ладно, излагай свой план, Муля, – вздохнула она.

Глава 23

– А вот это чуть позже, – сказал я категорическим тоном.

– Но Муля, мне же нужно дать ответ Завадскому до завтра, – возмутилась Фаина Георгиевна.

– Не беспокойтесь, я сам ему завтра позвоню, – ответил я.

– Я не собираюсь ему отказывать! – продолжала настаивать Фаина Георгиевна.

– Зато я собираюсь, – не пошёл на уступки я.

– А как же… – ошарашенно пролепетала она.

– Фаина Георгиевна, доверьтесь мне, – сказал я и посмотрел ей в глаза.

– Но Муля… – она явно не собиралась уступать.

– Ладно, – смилостивился я, – не люблю наперёд раскрывать все ходы моей многоходовички, но вас ведь всё равно не переубедишь же…

Фаина Георгиевна отрицательно покачала головой.

– Тогда поклянитесь, что никому ни слова, – велел я строгим и таинственным голосом.

Злая Фуфа готова была клясться в чём угодно, настолько её распирало любопытство.

– Я планирую, что вы сыграете роль Окаёмовой у Глориозова…

– Я лучше у Завадского сыграю! – возмущённо перебила меня Фаина Георгиевна.

– Нет! – мой тон стал жёстким, – мы уже это обсуждали, Фаина Георгиевна. Нет! Повторю ещё раз – вы будете играть у Глориозова.

– Он