Биомеханический барон - Сергей Николаевич Чехин

в лазарете — одна с душевным потрясением, второй — с сердечным недомоганием. Аксинья ухаживала за обоими, Алексей же бесцельно бродил меж шкафов с шахматами и картами, вполуха слушая, о чем говорят взрослые.

— С чего начнем? — баронесса решила возглавить расследование и с ходу приступила к решению задачи. Собственно, в запасе у них оставались вечер да утро, и на долгие прелюдии не было ни минуты.

— Давайте еще раз обрисуем ситуацию в целом, — Антон Павлович поправил пенсне. — Ибо повторение — мать учения, а учение — верная дорога к результату. Возможно, впопыхах мы упустили что-то важное, а теперь сообща сумеем это заметить. Только вот не помешало бы сперва выпить кофия — ночь предстоит долгая и, очевидно, бессонная. Алешенька, попроси охранника кликнуть служку.

— Я бы не рисковал, — фыркнул Галаган и развалился в кресле, как на шезлонге. — Яду вряд ли подмешают, но уж плюнут — как пить дать.

— И все же я отважусь, — доктор смиренно улыбнулся. — Тем более, одно мое заклинание находит все известные отравы. Что же до ситуации, то она — хуже некуда.

— И не поспоришь, — Ева откинулась на спинку, подперла подбородок кулаком и напряженно уставилась перед собой. — Пойди туда — не знаю куда. Найди того — не знаю кого.

— Отнюдь, моя милая, — возразил Чехов. — У любого зверя есть повадки. У любого преступника — мотив. И мы знаем, что посланец в первую очередь покусился на святую реликвию этой обители.

— Но для чего? — спросил Дмитрий. — Просто чтобы подставить Захара? Или же конечная цель — полностью оставить дворец без защиты?

— В реликвиях очень мало дара, — напомнила девушка. — И на полное восполнение уйдут месяцы, если не годы. Так что о барьере волноваться нечего — вторгайся хоть сейчас.

— Ваша правда, сударыня, — тонкие пальцы лекаря постучали по фарфоровой чашке. — Местная братия говорит лишь о двух вещах — о расправе над Захаром и о том, как мало нынче жертвуют хрусталита.

— Значит, дело не в артефактах, — непривычно разумно рассудил франт. — Получается, что наш здоровяк — главная угроза посланцу, вот он и решил от него поскорее избавиться. И справился весьма успешно.

— Из этого можно сделать вывод, — добавил врач, — что посланец так боится лишиться маскировки, что готов пойти на любые меры. Выходит, его сила — именно в человеческом облике. Это не воин, не охотник, а подстрекатель. И цель его ясна — посеять смуту и раздрай среди послушников. Схизма сильно ослабит братство, если вообще не разрушит окончательно. И тогда уже никто не помешает Бездне творить все, что захочется. Очевидно, напасть прямо сейчас легионы по какой-то причине не могут, поэтому задача номер один — подготовить плацдарм для грядущего наступления.

— Это нам уже известно, — Галаган нахмурился до складок на лбу, пытаясь выжать максимум из скудных знаний и явно жалея, что вместо учебы лазал сокурсницам под юбки. Да и преподавательницам тоже. Славное вышло времечко в Академии. Жаль, что толку от него мало. — Но как это поможет найти смутьяна? Им может оказаться кто угодно.

— Перед уходом Захар сказал, что посланец скорее всего среди высшего духовенства, — напомнила Ева. — Не служка, но и не владыка.

— Это когда он успел? Когда вы лобызались через стекло? — хохотнул Дмитрий.

Колдунья покраснела и сжала кулаки, но грядущую ссору прервало появление горничной. Аксинья поклонилась, поставила поднос на стол и сложила руки на передничке в ожидании дальнейших указаний.

— Как отец? — баронесса вмиг забыла о нахале и его остротах.

— Гораздо лучше, — служанка устало улыбнулась и повернулась к пижону. — Ваша сестра — тоже. Можете не беспокоиться, им оказывают всю необходимую помощь и уход.

— Хороший кофий, — Галаган пригубил напиток, забыв о возможной отраве. — А винца сможешь достать?

— Нашли время пить, — окрысилась Ева.

— Да полно-те вам, милая. От бутылки на троих еще никто не просыпался в канаве.

— Передай Сергею Ивановичу, что у нас… — девушка вздохнула, — все хорошо…

Тонкие губы задрожали, на веках выступила влага. Дворянка сдерживалась до последнего, но затем уронила лицо в ладони и беззвучно разрыдалась, дрожа тонкими бледными плечиками.

— Сударыня… — выдохнул Чехов.

— Мы не успеем, — Ева не всхлипывала и не подвывала, а говорила достаточно четко, словно и не рыдала вовсе, но слезы так и катились ручьями. — Захара казнят — и больше никто нас не спасет, не вступится, не защитит… Эта ноша… слишком тяжела. Я не справлюсь.

Горести минувших дней накрыли лавиной, под которой сломался бы и куда более прочный хребет. Только сейчас девушка поняла, как сложно ей тащить своих мужчин после смерти матери.

А теперь к вечно ноющему братцу и хандрящему мягкотелому папе добавился еще и наглый дуболом, ради которого, похоже, и вовсе придется вывернуться наизнанку. И когда баронесса прикусила палец, чтобы не зареветь в полный голос, на плечо внезапно легла теплая ладошка.

— Справишься. Мы еще не начали даже, а ты уже сдалась? Времени полно. Что-нибудь придумаем.

Девушка повернула голову, внимательно посмотрела на брата и только тогда заметила, как сильно он изменился за минувшие мытарства. Мальчишка заметно похудел, и теперь вряд ли кто-либо обозвал бы его даже в меру упитанным.

От лишений, тревог и голода сдулись щеки и втянулся живот, а одежда свободно болталась в талии. Вдобавок, Алексей стал следить за осанкой, хотя раньше постоянно сутулился — во многом для того, чтобы скрыть выпирающее пузо.

И держал плечи расправленными, а голову — поднятой, отчего сразу прибавил в росте. И чтобы исчезли все сомнения в причине столь разительных изменений, стал зачесывать непослушные волосы назад, в меру сил подражая густому ежику Захара.

Но малец стремился за кумиром не только внешне, но потихоньку перенимал и внутренний стержень. Хотя бы потому, что раньше и сам пускал сопли, едва видел сестру плачущей. Сейчас же он источал такую уверенность и твердость, что слезы у Евы высохли сами собой. Если уж братец не ревет, то и ей не престало вешать нос.

— Парень дело говорит, — Галаган хлопнул по коленям. — Рановато мы раскисли. Давайте все обдумаем еще раз. Что мы вообще знаем об этом посланце?

— Он очень сильный маг Тьмы, — ответил Чехов. —