Князь Системы 5 - Сергей Шиленко

Наемник не успел закричать. Его тело вспыхнуло синим пламенем и рассыпалось пылью. От человека не осталось ничего, кроме пустых доспехов, с лязгом упавших на землю.

— За Князя! — взревел Костолом. — За Разрушителя Оков!

Эффект был мгновенным. Враги отшатнулись в ужасе. А наши воины, секунду назад готовые бежать, ринулись в атаку с восторженными криками.

Крушитель тянул меня вперед, словно голодный хищник, чующий добычу.

Соскочил с седла на полном скаку, отпустив Грома продолжать галоп. Собрал энергию в ладони и активировал «Теневой шаг».

Моя тень схлопнулась, затянув меня в себя. В следующий миг я возник за спиной вражеского лучника. Парень как раз натягивал тетиву, целясь в Костолома.

Клинок вошел между лопаток. Не самый благородный способ убийства, но война есть война. Лучник распался синей пылью, даже вскрикнуть не успел.

— Демон! — заорал кто-то из наемников. — Он настоящий демон!

Отлично. Пусть боятся. Я усмехнулся и развернулся к остальным.

Двое бойцов решили действовать сообща. Мечник заходил слева, его напарник с боевым молотом справа. Профессионалы, видно по движениям. Отработанная связка, никакой суеты.

Жаль, что против Крушителя это ничего не значило.

Взмахнул клинком по широкой дуге. Лезвие прошло сквозь древко молота, разрубив его пополам. Продолжая движение, клинок вспорол кольчугу мечника от бедра до плеча. Оба воина вспыхнули синим и осыпались пеплом.

Вокруг меня кипела битва. Мои люди, воодушевленные примером, бросались на врагов с яростными криками. Наемники же отступали, озираясь в поисках путей к бегству. Против легендарного оружия мало кто хотел испытывать судьбу.

Последних троих я добивал уже без особых эмоций. Один из них, молодой парень, едва вышедший из подросткового возраста, упал на колени:

— Пощади! У меня жена, дети!

Я занес Крушитель… и замер. В глазах парня мелькал только страх. Никакого фанатизма наемника. Никакой жадности работорговца. Просто паника загнанного в угол человека.

Странно. Что-то здесь не вяжется.

Крушитель потускнел в моей руке, словно разделяя мои сомнения.

Я опустил меч и огляделся. Среди трупов валялось несколько наших новобранцев, все нашпигованы стрелами. Но внимание привлек один из «наемников». Старик лежал на спине, раскинув руки. Седая борода, морщинистое лицо с застывшим выражением удивления.

Погоди-ка. Почему он кажется таким знакомым?

На пальце у старика блестело потертое обручальное кольцо, на шее болтался простой деревянный крест. Из-под кольчуги торчала домотканая рубаха с заплатками. Обычный крестьянин, каких тысячи по всему Полесью.

— Яромир, — позвал я солнцепоклонника. — Взгляни на этого.

Он подошёл и нахмурился:

— Я его знаю. Это Горимир из деревни Вязовка. Земледелец, растил ячмень для пивоварни. У него трое детей — две дочки и сын-подросток.

— Что он делает среди наемников?

Яромир методично осмотрела другие тела, и его лицо хмурилось с каждой секундой:

— И этого знаю. Евстафий-кузнец из Ольховки. И этого тоже — Прокоп-пастух, — он выпрямился. — Василий, это крестьяне из деревень, которые спалил Гаврила.

До меня донесся слабый стон. В десяти шагах, прислонившись к дереву, сидел раненый парень. Стрела торчала из его бока, а кровь просачивалась сквозь пальцы, которыми он сжимал рану, пытаясь остановить поток.

Я подошел и присел рядом. Вблизи стало понятно, что передо мной не закаленный в боях воин. Мозолистые руки пахаря, простая одежда, спрятанная под чужим, кое-как подобранным доспехом. Обычный крестьянин, которого затянули в эту мясорубку.

— Держись, — сказал я, осматривая рану. — Лекарь сейчас подойдет.

Парень покачал головой, кашлянув кровью:

— Поздно уже… — хрипло произнес он, с трудом фокусируя на мне взгляд. — Слушай… ты же… Разрушитель?

— Да.

— Значит, ты против Гаврилы? — надежда едва заметно промелькнула в его взгляде.

— Заклятый.

Парень с трудом сглотнул:

— Тогда слушай… Мы не по своей воле… на тебя напали.

— Уже догадался. Яромир опознала некоторых из ваших. Почему крестьяне идут войной на того, кто сражается с их мучителем?

Лицо умирающего исказилось от боли:

— Семьи… — прохрипел он. — Гаврила держит наших жен и детей. Сказал… убьет всех до единого, если не нападем на твою армию.

Вот же сука… Я сжал посильнее рукоять меча.

— Как тебя зовут?

— Борис… Борис Горшков, — с гордостью произнес он. — Из деревни Березовка. Был… был там мастером. Лучшие горшки в округе делал.

— Расскажи мне о семье, Борис.

Глаза парня увлажнились:

— Жена Настенька… краше её во всей волости не было. И дочурка Анютка, ей всего четыре годика. Такая смешная, всё время папу спрашивает, когда новый горшочек слепит… — он замолчал, борясь с подкатывающими слезами. — Гаврила их в клетках держит. Как зверей. Сказал, если принесем голову Разрушителя, отпущу. Если не принесем…

— Сколько вас было?

— Сотню мужиков собрал. Разделил на группы по двадцать. Велел нападать на твою армию по очереди, изматывать. Остальные четыре группы тоже где-то рядом.

Борис закашлялся, из уголка рта потекла кровь:

— Знаешь… я понимал, что это безумие. Что мы, крестьяне, против твоих воинов — всё равно что зайцы против волков. Но выбора не осталось.

— А другие? Все ли думали так же?

— Большинство — да. Но нашлись и такие… которые поверили. Гаврила им наобещал золота, земель после победы. Дураки.

— Где именно он держит семьи?

— В своем логове… — Борис схватил меня за руку с неожиданной силой. — Обещай, что если доберешься до них… спаси мою Настеньку и Анютку. Они не виноваты ни в чем.

— Обещаю.

Парень улыбнулся впервые за весь разговор:

— Спасибо… Знаешь, а я горд… что именно твоя рука меня прикончила. Лучше умереть от легендарного меча, чем от ржавого кинжала какого-нибудь головореза.

Он закрыл глаза, дыхание становилось всё более неровным:

— Одно только жаль… горшочки больше никогда не слеплю…

— Князь, — окликнул меня Яромил. — Что делать с пленными?

Я поднял голову. Рядом стояло человек пятнадцать связанных выживших. Испуганные мужицкие лица, дрожащие руки, потерянные взгляды.

— Радомир, — обратился к старику магу. — Есть способ выяснить их истинные намерения? Отделить принужденных от фанатиков?

Он кивнул и вытащил из инвентаря небольшой серебряный кристалл.

— Это ритуал истинного намерения. Процедура неприятная, но работает безошибочно.

Процесс занял около получаса. Старик по очереди подходил к каждому пленному, тихо произносил заклинание и прижимал кристалл к их лбам. Одних охватывал мягкий синий свет, указывая на принуждение. Других озарял зеленый, выдавая их фанатичную преданность Гавриле.

В итоге