Запрещенный ритуал - Дина Зарубина

Лавочник Михель сделал мне превосходную рекламу. Ходил гордый, как индюк: его жена затяжелела буквально через две недели, как он повесил мою поделку на балдахин. Жена, правда, сначала визжала, требовала убрать «бесстыдство», жаловалась всем, кто желал слушать, но Михель проявил твердость. По-хорошему, мне им следовало приплатить за рекламу, ведь об «том самом» узнали все в городе.

Торговля шла отлично, заказами была исписана треть тетрадки. Денег хватало более, чем. Мы все были сыты, обуты, одеты, хотя Крис поначалу яростно сопротивлялся попыткам его прилично одеть и стеснялся съесть лишнюю котлетку. На имена обоих уже были открыты счета и туда поступили первые суммы. Люси и Криспи бросались помогать, что бы я ни делала. Хоть тесто месить, хоть амулеты плести. Чудесные дети, где там директриса грубость нашла и агрессию?

Однако сегодня тоска давила грудь, все раздражало, поэтому я решила пойти в баню. Лучшее средство от печали.

Бытие определяет сознание, экономика определяет идеологию, поэтому я рассчитывала, что курс оздоровительных процедур меня приведет в чувство. Не хотелось бродить по дому с мрачной физиономией, пугая детей.

Кстати, в королевстве Ниваса́м насчет попариться, помыться и эпилироваться очень хорошо понимали. Чистота угодна богам! Чистое тело рождает чистые мысли! Чистота препятствует болезням! Чистота в доме – служение богам и королю! Вы не просто моете пол, вы его верноподданически моете! Только богохульники, бунтовщики и заговорщики разводят грязь. Стоит ли говорить, что такой чистоты, как здесь, я не видела нигде и никогда.

Баня была в каждом городе, и по королевскому указу один день в неделю бани работали бесплатно, любой нищий имел право зайти и помыться. Даже крестьянки не ходили с заросшими ногами и кустами в промежности. Баня, ароматные масла, массаж были весьма популярны, несколько заведений такого толка нашлись и в Курепсе.

Я пошла в «Орхидею», ближайшее заведение к Морской улице.

– Ах, как мы рады, что к нам пришла мастер-артефактор! – защебетала девушка на входе.

Я слегка поморщилась. Париться я намеревалась, как женщина, а не как артефактор. Еще попросят вентиляцию посмотреть или амулетик на тепловой купол сделать. Решила, если попросят, больше сюда ни ногой!

Девушка моментально уловила мой настрой, и принялась расхваливать мою фигуру, походку и волосы. Может, кому-то это и нравится, но мне нет. Что я, танцовщица или модель, чтоб походкой гордиться? А волосы от природы вьющиеся, чему лично я была очень рада, в жизни не приходилось прибегать к парикмахерским ухищрениям. Весьма дорогостоящим, между прочим! Но тут нечем гордиться, генетика.

К счастью, окончательно расстроиться не успела, быстро выбрала бодрящий комплекс, и меня сдали на руки, судя по всему, орчанке. Мускулистая фигура, зеленоватая кожа и кокетливо позолоченные клычки на нижней челюсти.

Орчанка выдала мне халатик и тапочки, провела внутрь помещения и отдернула шторку. Между ширм в ванне булькала темно-зеленая грязь. Мне понадобилось все мужество, чтоб залезть в это. И пахла грязь отнюдь не розами, но хотя бы, и не сероводородом. Болотом она пахла, камышами и только кваканья лягушек не хватало для полноты впечатлений. Орчанка заставила погрузиться с головой, по самые ноздри. Какое уж тут уныние, я враз взбодрилась, особенно, когда ощутила легкое щекотание чего-то на коже. То ли жуки, то ли пиявки, явно живое и кусачее! Чуть из ванный не выпрыгнула, но орчанка не дала. Заставила высидеть положенное время.

Через четверть часа меня вытащили, до скрипа отмыли под душем и повели в следующую ванну, винную. После нее, слегка охмелевшая от густого винного духа, я полежала в ванне с лимонадом. Ну может, и не лимонадом, но пузырьки и запах апельсинов присутствовали. Затем меня увлекли на массажный стол, и следующие полчаса я скулила и подвывала, только и мечтая, чтобы уползти.

– Как же вы себя запустили, госпожа! – расстроенно щелкнула языком орчанка, работая руками, подобно хорошему тестомесу. – Ничего, мы приведем вас в порядок!

С облегчением завязала халат после массажа, но оказалось, что мне надлежит еще полежать полчаса на горячей мелкой гальке. Возражений у меня не было, это я любила. В приличной китайской бане это непременный этап расслабления, после душей, массажа и жесткого скрабирования ежовыми рукавицами. Вот солевая пещера не в каждой есть, а горячая галька заменяет русскую парилку. Я влезла в темную нору, блаженно растянулась на шероховатой поверхности, разглядывая потолок, имитирующий ночное небо. Играла негромкая мелодия, идеально вписывающаяся в шелест волн.

– Лаванда, роза, пачули, сирень, жасмин? – промурлыкал голос над ухом.

– Жасмин, – выдохнула я, в который раз поражаясь, что растения тут назывались так же, как у нас. Никогда не любила сложные ароматы, предпочитала простые, однокомпонентные. Возможно, срабатывает внутренний переводчик, давая растениям привычные мне названия? Пока я размышляла о межмировой лингвистике, ловкие пальцы освободили меня от халатика и начали бережно поглаживать. Аромат жасмина витал над ноздрями, руки были нежными и чуткими. Ободранная жесткой мочалкой кожа моментально успокаивалась, и мне захотелось мурлыкать.

– Госпожа истощена морально и физически, – констатировал голос. Я так и не могла понять, мужской он или женский. – Ваши мужья преступно пренебрегают своими обязанностями. Или вы их наказываете, не давая доступ к телу? Это вредно, госпожа, ваша внутренняя суть горяча и притягательна, и ей нужна мужская энергия.

Я усмехнулась, млея под нежными руками. Где те мужья… Облизывают Юварани, все втроем. Или не облизывают. Или не её. У них в княжестве найдется достаточно сговорчивых сладострастных кошечек.

– Напрасно госпожа лишает себя плотских утех. Это нарушает циркуляцию потоков. Застой вызывает угнетение жизненных сил и упадок настроения.

Внутренне согласилась с голосом. Еще как угнетает! Правда, я свою меланхолию приписывала переутомлению. Я же не железная! А тут столько навалилось всякого-разного, любой в стресс впадет. А я и гимнастику забросила, зарядку давно не делала, не до медитаций мне было. И не выпьешь с подружками, побесились бы на даче, и отлегло бы от сердца.

Движения вроде были теми же, но через несколько минут я поняла, что задыхаюсь от вожделения. Блин! Как не вовремя-то!

– Т-ш-ш, – мою руку, потянувшуюся привычно разрешить напряжение, мягко отвели в сторону.

Уши заполыхали, сердце застучало в горле. Вот стыдоба при посторонних!

– Тут темно, никого нет, и снаружи ничего не слышно, – прошептал голос. Одна рука нежно стала поглаживать и пощипывать грудь,