Чужой наследник 7 - Данил Коган

неспешном выматывающем ритме? Мы продвигались через сад ужасов, оставляя позади расползающиеся горящие кладки и рассыпающиеся невесомым прахом человеческие тела. Исполин ломился напрямую, разваливая остатки человеческих жилищ и храмов забытых богов, давя стены и скользя колесами по вездесущей слизи.

И вот стена тумана отхлынула в очередной раз. Из нее проступил он. Обычный замок местного владетеля или резиденция клана Аметист. В любом случае это здание располагалось на крутом холме и находилось почти в самом центре города.

Вокруг замка возвышалась целая роща «деревьев смерти». Здесь нашли свою участь, наверное, сотни людей — жителей Альфара.

Замок выполз из тумана и, наконец, показался полностью.

Из центра его бил плотный столб Хмари, совсем уже не похожий на туман. Он расходился в вышине во все стороны, знакомыми серо-желтыми клочьями.

Голоса взвыли в последний раз и замолкли.

Стрелка компаса указывала точно на замок.

— А вот и гипотетическая черная зона. — Пробормотал я. — Не стена, а столб. Опора, а не преграда.

— О чем ты, Олег? Ты вообще нормально себя чувствуешь?

Как рядом оказался Богдан? Вроде всех некромантов изолировали, потому что они в этом городе сходили с ума.

— Я в норме. — Я попытался улыбнуться. Вышло так себе. Богдан аж слегка дернулся. — А ты как? Души… ты сам-то в порядке?

— Я блокирую «зов». Семейная техника. Относительно в порядке. — Ответил он. — Думаешь, это и есть «черная зона»?

— Все так. Это она и есть. — Не знаю, откуда у меня было столько уверенности. — Давай-ка поближе подойдем.

Через некоторое время мы стояли перед воротной аркой, сложенной из темного базальта. Здесь сохранились даже гостеприимно приоткрытые деревянные створки ворот. Какой-то псих сплошь разрисовал их каляками-маляками. Символы древнего языка покрывали все пространство перед нами, в том числе стены замка.

— Ты понимаешь, что они сотворили с вашим городом, Богдан?

— Очень примерно. То, что здесь провели чудовищной силы ритуал, понятно даже Докучаеву. Но детали…

— Разберетесь.

— Что значит, разберетесь? Ты куда-то собрался?

— Я хотел сказать, разберемся. Да, мне нужно заскочить туда. — Я махнул рукой в сторону ворот. — Подержишь у себя мои вещи?

И я впихнул компас в руки недоумевающему некроманту. Пока он пялился на медную коробочку, я отстегнул пояс с основным снаряжением и коммом и тоже сунул ему в руки.

— Олег. Ты совсем с головой поссорился? Охерел? — Впервые я слышал от рафинированного некроманта такое грубое слово. — Такой экзотический способ самоубийства выбрал?

— Не будет никакого самоубийства, Богдан. Я абсолют. Мою ауру этой штуке не взять.

— Я тебя не пущу!

— Я абсолют. Как ты собрался меня останавливать, родич? Поверь. Я должен туда войти. В некотором смысле я причастен к тому, что все это началось. Я был в начале. И я прошел путь от альфы до омеги, не для того, чтобы просто раствориться в Хмари.

— Ауры не хватит! Она там исчерпается за считаные минуты!

— А я ненадолго. Мне только спросить. — И, оставив эту историческую фразу и кучу ненужного мне внутри барахла своему родичу, я шагнул в приоткрытые ворота.

По ту сторону врат

Воротная арка вывела меня прямо на лесную тропинку. Впереди через редколесье виднелся свет одинокого костра. И почему я не удивлен? Все, как в начале моего сна.

Я не испытывал ни малейших неудобств от нахождения в ужасной черной зоне. Разве что… я не мог прикоснуться к магии камня. Она ощущалась, как чувствуется звук через толстое стекло. Но была полностью недоступна.

Я пожал плечами и зашагал к поляне. Невежливо опаздывать, если тебя ждут. Тем более, когда ожидание затягивается на четыреста с лишним лет.

Я вышел на поляну и оглянулся. Тропинка, по которой я пришел, никуда не делась. Никто не собирался отрезать мне путь к отступлению. Что же. Пора пообщаться с хозяевами этого места.

Я шагнул к костру, по другую сторону которого возвышалась непропорциональная фигура трехликого чудовища.

Пирамидальное тело, покрытое плывущими и нечеткими символами, казалось, вовсе не имело ног. На вершине этой пирамиды из плоти крутилась, как елочная игрушка, голова с тремя лицами.

Одно принадлежало Андрею Крафту. Уродливый шрам — моя метка — пересекал его щеку глубокой расщелиной. Из шрама сочилась кровь.

Второе — Императору, Его Величеству Петру Шуйскому. Моему бывшему повелителю и подопечному. Лицо начавшего разлагаться мертвеца. Один глаз выпал, вися на ниточке нерва, и в подгнившей глазнице копошились бледные червяки.

А третье лицо когда-то бывало моим. Время от времени. Маска мома, словно никак не могла определиться, корчилась, перетекая от выражения крайнего гнева и печали, к личине идиотского веселья.

От тела этого гомункула пахло тягучей смесью кориандра и плесени. Ароматы сандалового дерева перебивались запахом тухлой рыбы.

Рты всех трех голов одновременно открылись:

— Ты долго, — три голоса вонзились в мой бедный мозг как сверла. — Почему долго?

— Пришел как смог. — Ответил я. — Не вижу повода для истерики. У вас здесь своя тесная компания. Вам, наверное, и без меня было не скучно.

— Шут! — Ко мне повернулась голова Императора. — Ты пришел, чтобы послужить мне, как встарь?

— Да хер ты, Вася, угадал. — Ответил я существу. — Я наслужился вдоволь. Теперь я служу только себе и своему роду.

— Лжец! Гнусный обманщик! — Зашипело лицо Андрея Крафта. — Ты ИХ слуга. Ты пришел сюда по ИХ воле! Как же приятно видеть обманутого обманщика. Лжец попался на ложь мерзких стариков! Паук запутался в сети! — И Крафт расхохотался, облизывая длинным языком постоянно выступающую из раны на щеке кровь.

— Понимаешь, старина. — Проговорила маска Мома. — Ты здесь застрял. Ты им нужен в качестве пробки. Пока абсолют находится внутри Истока — одна из опор не работает. Это так печально. — И он всхлипнул. По щеке скатилась кровавая слеза.

— Ты еще, на зерг, кто такой, «старина», — спросил я у шутовской морды.

— Самое смешное, что я — это ты. — И маска истерически рассмеялась. — Ты так быстро бежал от судьбы жертвенного агнца, что потерял кое-что по дороге. Ой умора, я не могу! Так что садись у костра. Расскажи нам, что нового. Все же мы, все трое, не виделись с тобой четыреста лет, старина. Это очень грустно. — Еще слеза и хнычущий звук.

— Спасибо, я постою. Так что ты там бубнил про абсолюта и пробку?

Я всмотрелся в существо передо мной. Мой дар Силы работал. И вправду, три сути, почти слившиеся в одну. Забавный хранитель у этого места.

— У тебя три пути. — Снова говорит Император. — Ты можешь уйти. Мы не станем тебя задерживать. Там род. Семья. Дело. Путь свободен.

— Есть другой