Хейтер из рода Стужевых, том 2 - Зигмунд Крафт

любила долго и тщательно расставлять фигуры, чтобы в конце сыграть ими максимально эффектно. Это давало ей непередаваемое ощущение удовлетворения. И сейчас будет всё ещё интереснее, чем обычно, с такими-то ставками.

Глава 23

Интерлюдия

В комнате Валентина Рожинова царила расслабленная атмосфера. Вместе с друзьями он составлял коллективный доклад на занятие. Дело шло неспешно, время от времени парни переговаривались и посмеивались.

Их идиллию нарушила Татьяна, войдя без стука. Её холодный взгляд скользнул по однокурсникам брата, склонившимся над конспектами, и задержался на самом Валентине — тот разглядывал сестру с ленивым интересом.

— Я ведь просила — наедине, — с неким раздражением сказала она. — Это серьёзный разговор.

Валентин продолжал её разглядывать, подперев подбородок ладонью. Все его движения выражали расслабленность и неспешность, в отличие от Татьяны.

— Сестрёнка, давай без этого пафоса, мне он не интересен. Говори, что там у тебя?

— Валентин, — она нахмурилась, — я серьёзно. Прекрати этот цирк.

Парень ещё какое-то время задумчиво смотрел на сестру, прежде чем вздохнуть и сказать:

— Ребята, выйдите. Ненадолго.

Один из студентов был явно недоволен предложением. Он посмотрел на Рожинова исподлобья:

— Если ты забыл, это и моя…

— Я сказал, выйди, — перебил его Валентин. В его тоне не было злости, лишь плохо скрываемое высокомерие и уверенность в том, что его приказу подчинятся мгновенно. — Или тебе нужно снова руку сломать, чтобы понятливее стал?

Комната опустела. Валентин откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.

— Ну? Я весь внимание.

— Плохо ты пешек в узде держишь, — девушка села на один из освободившихся стульев.

От её замечания Валентин изогнул губы в презрении:

— Да, время от времени нужно напоминать им их место. Конкретно с этим — видимо, подзатянул.

— Я давно тебе говорю, что мягкая сила продуктивнее ежовых рукавиц.

— Это хорошо работает только с женщинами, — он отмахнулся от сестры.

— Ты ведь даже не пробовал, — хмыкнула та.

— Тань, только не говори, что ты пришла обсудить именно это! Или Анну. Ближе к делу, пожалуйста.

— Она тебе не пара, Валя, — Татьяна произнесла это с лёгким раздражением, как заученную мантру. — Когда тебе уже надоест эта игра в кошки-мышки?

— Игра ещё не окончена, сестрёнка, — усмехнулся он. — Пока мышонок пляшет и забавно пищит, мне весело. Решать, когда это закончится, буду только я. И тебя это касаться не должно.

— Тогда, возможно, тебя заинтересует объект куда более… перспективный, — Татьяна сделала паузу, нагнетая интриги. — Не эти детские забавы с провинциальными аристократками, а настоящая игра. Та, что может поднять наш род на небывалые высоты. Даже если это будет не брак, а просто прочная дружба с этой особой, она откроет перед нами двери, о которых мы и не мечтали.

Валентин фыркнул, его лицо скривилось в снисходительной гримасе.

— Ты всё ещё продолжаешь эти интриги? Ладно, выкладывай. Чьё же расположение нам так срочно требуется завоевать?

— Ксении Земской.

В комнате на секунду воцарилась тишина, а затем её разорвал громкий, искренний хохот Валентина.

— Земская? — сквозь смех выдохнул он. — Милая сестрёнка, она, конечно, графиня, и с ней не стыдно показаться в приличном обществе, но чтобы «небывалые высоты»? Не смеши. Нужны веские причины, чтобы рассматривать её как серьёзный приз.

Татьяна не улыбнулась. Она выдержала паузу, заставив его смех затихнуть, и посмотрела на него с ледяной серьёзностью.

— Потому что Земская — это не её фамилия. Это фамилия её бабушки. Её настоящая фамилия… Юсупова.

Улыбка с губ Валентина исчезла мгновенно. Он замер, его надменное выражение лица сменилось на изумление, а затем — на пристальный, острый интерес. Он тихо присвистнул.

— Московская княжна? Юсупова? Ты уверена?

— Я бы не стала тратить своё время на такие глупые шутки, братец. Мы можем соперничать, но честь рода и его возвышение для нас всегда на первом месте. Я никогда не врала и не буду врать в таком вопросе.

Валентин медленно поднялся со стула и подошёл к окну, задумчиво глядя на раскинувшийся ниже академический парк. Вся его поза выражала сосредоточенность.

— Юсупова… — произнёс он задумчиво. — Вот это действительно приз. Да, с ней игра выйдет куда интереснее. И захватывающе. И… полезнее.

— Особенно, — мягко, но настойчиво вставила Татьяна, — если мы будем работать вместе. Разделим усилия. Один ум хорошо, а два… тем более наших… лучше.

Валентин обернулся к ней. В его глазах горел тот же хищный огонёк, что и в её. Высокомерие никуда не делось, но теперь оно было подкреплено азартом от предвкушения большой игры.

— Вместе? — он ухмыльнулся. — А ведь мы и правда давно не работали сообща. Будет приятно вспомнить былые времена.

Все знали о соперничестве Рожиновых, но оно в корне отличалось от такового у Стужевых. Когда того требовали обстоятельства, они всегда приходили на помощь друг другу. Так было всегда, так их воспитал отец, готовя к большой игре и не меньшим ставкам взрослого мира. И дети не подводили его ожиданий, он искренне ими гордился.

Взгляды брата и сестры в стремлении к общей выгоде и амбициозности совпадали. Для них все остальные были лишь пешками на шахматной доске, а появление на ней фигуры такого уровня сулило невероятные возможности. Их личное соперничество отошло на второй план перед лицом общего триумфа. Они были жестокими, хитрыми хищниками из одного выводка, и теперь у них появилась новая, достойная их добыча.

* * *

Холодный утренний воздух проветривал лёгкие, даря заряд бодрости, а ноги будто летели над асфальтом дорожек. Мы с Васей никуда не спешили, тогда как Ксения бежала впереди, будто заведённая. Её русый хвост упрямо подпрыгивал в такт шагам, сзади она напоминала не человека, а какого-то энергичного гончего пса, рвущегося с поводка.

— Вы чего такие медленные?

Она повернулась к нам и побежала спиной. Её лицо светилось радостью.

— Мы не на соревнованиях, — хмуро ответил я, не понимая её стремления куда-то умчаться. — Суть пробежки… в умеренной нагрузке. Перегружать себя даже вредно.