Сопротивление - Алексей Витальевич Осадчук

* * *

Проснулся Джино от того, что голова раскалывалась.

Рот был сухой, как пустыня. Язык будто кто-то обмотал колючей шерстью. В теле ощущалась тяжесть, но странным образом мышцы не болели — скорее, было какое-то ватное бессилие, как после слишком крепкого зелья.

Он приоткрыл глаза. Потолок. Незнакомые балки. Запах перегара, пота и чего-то сладковатого. Рядом кто-то тихо посапывал.

Джино повернул голову и увидел вповалку спящих женщин — одна из тех, что приехали с отрядом, и, кажется, две местных. Все трое совершенно голые.

Он выгнул бровь. А потом брезгливо скривился…

— Бездна… — прохрипел он, пытаясь подняться.

В висках тут же зазвенело.

Он поморщился, выругался про себя и потянулся к кувшину, стоявшему на табурете рядом. Там было пусто, лишь кислый запах вчерашнего вина. Граф поморщился сильнее, поставил кувшин обратно и, шатаясь, поднялся на ноги.

— Жако! — рявкнул он привычно. — Где ты, бездельник?

Ему никто не ответил.

Это было странно. Жако был еще тем пройдохой и лентяем, но на голос своего господина являлся всегда, независимо от времени суток и степени его опьянения.

Джино поднес руку ко лбу, помассировал виски, попытался привести мысли в порядок.

В комнате было слишком тихо…

Он нашел в углу бочку с водой, зачерпнул ковшом, сперва жадно выпил, потом, не выдержав, вылил остатки себе на голову. Холодная вода немного утолила жажду и немного прояснила сознание.

Пора проверить где, демоны побери, Жако и остальные.

Натянув штаны и накинув плащ, он вышел в сени, затем во двор.

На улице стояло ясное утро. Солнце поднялось уже достаточно высоко. По двору бегали дети, за ними лениво следили женщины. Вдоль частокола неторопливо шел какой-то мужик с дровами и топором. На крыльце соседнего дома сидела старуха с клюкой. Где-то вдалеке лаяла собака, у хлева хрюкала свинья.

Жизнь Бренваля шла своим чередом. Но чего-то остро не хватало. Граф протер глаза и напрягся. А потом понял, чего он не видит и не слышит. Ни окриков офицеров. Ни ругани солдат. Ни стука металла, ни привычного движения лагеря. Будто весь его конный отряд растворился в воздухе.

Граф нахмурился, вышел на ступеньку, глубже втянул воздух.

— Жако! — повторил громче.

Ответом ему была тишина и тонкий детский смех где-то слева.

Джино уселся на скамью у входа, выругался уже вслух и попытался сообразить, что именно не так. Тело все еще было тяжелым, голова гудела. Но что-то в этой тишине было неправильным.

— Не самое приятное пробуждение, согласен, — раздался возле него спокойный голос.

Джино повернул голову.

На краю той же самой скамьи уже сидел молодой человек в походной одежде. Не мальчишка, но и не старик. Одет дорого, но добротно. Плащ, дорожные сапоги, удобный камзол. Никаких знаков отличия и гербов. Лицо аристократическое. Взгляд внимательный, слишком спокойный.

— Кто вы? — спросил Джино резко. Он, наконец, начал осознавать, что происходит действительно что-то странное.

Молодой человек чуть улыбнулся уголком губ.

— Ах, да, — сказал он, легонько коснувшись своего лба. — Простите мою бестактность. Маркграф Максимилиан де Валье, граф де Грамон, к вашим услугам.

Глава 24

Бергония. Бренваль.

Джино, выпучив глаза и непроизвольно вдохнув полные легкие воздуха, а потом, видимо, забыв выдохнуть, начал постепенно краснеть. Он немного даже привстал. Вернее, попытался это сделать. Потому что в этот же момент на его плечо легла тяжелая рука. Под давлением граф плюхнулся на скамью, при этом громко выдохнув. В данный миг в его виски словно два раскаленных штыря вогнали. На глазах от такой боли даже слезы выступили.

Протерев ладонями лицо, Джино поднял голову и увидел нависающего над ним гиганта в доспехе страйкеров. Лицо этого верзилы Джино сразу не понравилось. Как-то отстраненно граф вспомнил, как на одном из приемов во дворце своего покровителя, графа Серхио ди Алькараса, дяди Золотого льва, ему довелось пообщаться с одним из драматургов, чьи пьесы регулярно ставились в столичном театре.

Джино тогда стало интересно откуда этот драматург черпает вдохновение, а именно — как у него так получается реалистично прописывать образы тех или иных персонажей. На что драматург ответил, что он просто иногда открывает окно своего кабинета, которое выходит на столичную площадь, и наблюдает за людьми.

Глядя сейчас на верзилу со зверской рожей, который положил свою широченную ладонь ему на плечо, граф ди Кортезе подумал, что тот драматург наверняка бы оценил сей незабываемый экземпляр.

Новый спазм головной боли заставил Джино поморщиться и снова потереть лицо руками. Заодно он с досадой попенял себе на то, что в его голове роятся совершенно неподобающие данному моменту мысли.

Какой к демонам драматург, когда прямо перед ним сейчас сидит сам маркграф де Валье, которого, по идее, здесь вообще не должно быть? Если это действительно он, конечно.

Только подумав об этом, Джино растерянно обвел глазами улицу и дома, но ни одной подсказки так и не получил. Складывалось ощущение, что в этом поселении из его отряда в живых остался только сам Джино.

Вздрогнув от посетившей его ужасной мысли, граф напряженно взглянул на маркграфа, который все это время молча, с интересом наблюдал за ним.

— Где мои люди? — сказал, вернее, прохрипел Джино. Во рту все так же было, словно он всю ночь только и делал, что ел песок вперемешку с кошачьими фекалиями.

Джино показалось, или на мгновение в глазах молодого человека, назвавшегося маркграфом де Валье, мелькнуло одобрение.

— Не беспокойтесь, граф, — охотно ответил молодой человек. — Они живы. За исключением, разве что, десятка самых отпетых мерзавцев.

Джино, наконец, удалось сглотнуть ту субстанцию, что сейчас образовалась у него во рту вместо слюны. Он снова поморщился. По телу пробежала волна неприятной дрожи.

— Когда мои люди озвучили мне короткие биографии сих индивидуумов, — продолжал говорить незнакомец.

Принимать его за маркграфа де Валье Джино решительно отказывался. По крайней мере, пока не будет достаточно доказательств.

— Я решил взять на себя смелость, — продолжал незнакомец, — оказать вам услугу и повесить их вон в той рощице за стенами этого гостеприимного поселения.

Молодой человек кивнул куда-то на восток и продолжил говорить. А граф ди Кортезе тем временем непроизвольно потянулся рукой к своей шее, но вовремя одернул самого себя.

— Понимаю, это ваши бойцы, и вам наверняка хотелось бы со всем разобраться лично, — пожал плечами незнакомец. — Но в тот момент мне показалось, что беспокоить вас