Другая жизнь. Назад в СССР. - Михаил Васильевич Шелест

- Был живой. Глазами лупал.

- Ты куда едешь? – спросил он тяжело дыша и заставляя себя дышать ровнее.

- В кино. А тебя куда черти понесли?

- Да вот… У Вовки забрал диски... Отвожу хозяину.

- Пи*дец, - вырвалось у меня. – Вот я попал. Это же чистой воды уголовка. А вдруг дуба даст?

- Я тебе заплачу, - прошептал Грек.

- Да, пошёл ты! – скривился я. – С тобой свяжешься… Ведь не хотел же! Млять! Как специально!

- Да, ладно… Может ещё обойдётся? Ты так неожиданно подошёл. Откуда?

- В автобусе ехал. Увидел тебя и этих мазуриков. Вот и вышел из автобуса. Млять! На свою голову…

- Хе-хе… Не на свою… Хе-хе… Ловко ты его вдарил! Левой, а так смачно. Словно насадил на копьё.

- Млять! Иди нахер! – снова выругался я. – И что теперь делать? Идти сдаваться?

- Дурак, что ли? Раз в сознании, значит сам упал. Ты только махнул рукой, он испугался, шагнул назад и зацепился за бордюр пятками. Там бордюр был.

- Бордюр ближе к рельсам. Не прокатит.

- Значит просто за асфальт зацепился.

- На бороде синяк останется. Я хорошо ему попал. Как бы перелома у него не было. Вон какой он тяжёлый. Вся сила там и осталась. В челюсти.

- Не-е-е… Всё равно… Сдаваться нельзя. Найдут, так найдут, а не найдут, так не найдут. Кто тебя видел? Все на нас смотрели. И ни одна падла не вступилась! Суки! А как что, так: «Убили!».

Меня передёрнуло от воспоминания этого, словно из какого-то кинофильма, крика. И вообще, казалось, что это всё произошло не со мной. Я что, я ни чего… Тихо мирно еду в кино… Никого не трогаю… Млять! Ну, зачем я увидел Валерку?! Пусть бы сам выкручивался. Сука! И зачем я бил в челюсть?! В живот бы отработал и нет проблем. Нельзя! Нельзя бить в голову! Никогда больше не буду бить людей в голову!

На Луговой, я чуть не проехал остановку, задумавшись, но вовремя увидел на взгорке кинотеатр «Владивосток». Увидел и выскочил из трамвая, придержав закрывающиеся двери. Даже не попрощавшись с Валеркой и не оглянувшись.

- Как шпион, мля, - мелькнула мысль.

- Может ну его нафиг, это кино? – подумал я. – У меня своё, млять, кино. Ага! Кино про фашистов и я в главной роли.

- Не страдай так, - вдруг вынырнул из подсознания «внутренний голос». – Подумаешь, стукнул какого-то мерзавца и он шарахнулся башкой. Живой же. Может и ему на пользу пойдёт как и тебе.

- А мне пошло на пользу?

«Внутренний голос» помолчал и сказал:

- Вот сейчас по-настоящему обидно было.

- Врёшь! Ты не обижаешься! – сказал я и мне вдруг немного полегчало.

В кинотеатре я назвал кодовую фразу: «Я к Надежде Евгеньевне» и меня проводили в кабинет директора. Я почему-то не верил до конца, что это правда, не смотря на память «предка». Слишком должность директора кинотеатра была «волшебной». Для детей в первую очередь. Ведь смотреть первым только что вышедшие мультфильмы, это было так волшебно. А ведь были ещё и японские мультики: «Кот в сапогах», «Без семьи». А зарубежные фильмы? Вот этот про "Смоки-Бандита" я точно не находил в памяти «предка». Значит он шёл во Владивостоке один день. Говорят, были такие фильмы, которые на давали в большой прокат. Это были что-то типа региональных кинопоказов для узкого круга лиц. Афиши висели, а билеты все были распроданы.

На афише, кстати, значилось: «Смоки и Бандит» и нарисованы полицейский в странной шляпе с полями и черноусый Бандит в широкополой шляпе типа сомбреро.

- Нормально, - подумал я. – Наверное не усну.

- О! Здравствуй, Миша! – первой поздоровалась со мной Надежда Евгеньевна.

- Здравствуйте, Надежда Евгеньевна, - поздоровался я.

- О! Ты запомнил, как меня зовут? Хорошая память - хорошее качество!

- Да! У него очень хорошая память. Он сегодня целую заметку про разведчика только прочитал и запомнил. Для доклада.

- Для реферата, - поправил я. – У вас тут мороженное есть?

- У нас всё есть, - сказала Надежда Евгеньевна, вскинув узкие, в отличие от дочкиных, брови. – У нас сегодня особый показ. У нас в буфете сегодня даже ананасы есть кусочками для наполнителя.

Её высокий голос слегка раздражал мои барабанные перепонки и мне вспомнилось, что так и было в другой жизни. Но вообще она была доброй. Просто тембр такой, словно она сразу истерит. Однако характер у неё, как показала жизнь, был выдержанный. Но я не собирался в этой жизни, кхм-кхм, его проверять. Я вообще не собирался влюбляться в её дочь.

- Я могу угостить вашу дочь? У нас же ещё есть время?

Надежда Евгеньевна удивлённо «вскинула» брови. Светлана приоткрыла рот.

- Кхм! Да, дочка, если у меня твои, э-э-э, друзья спрашивают разрешения накормить тебя мороженым, значит ты уже выросла.

- А так не видно? – спросила, буркнув, Светлана, чему-то хмурясь.

- Видно-видно, - проговорила, о чём-то задумавшись, Надежда Евгеньевна. – Может здесь покушаете? У меня в холодильнике есть мороженное. А там столько народа!

- Если не достанется, вернёмся, - сказал я. – Да, Света? Или, ты как думаешь?

- Надо же, какие манеры?! – удивилась Надежда Евгеньевна. – Ты поражаешь меня своей учтивостью, Миша. У тебя, Света, ещё не было таких, э-э-э, мальчиков.

- Мама! – нахмурившись и сделав «лицо», прошипела Светлана. – У меня вообще не было мальчиков. Это я у них была. Была, да сплыла!

- Ха-ха! – хохотнула Светына мама.

Она, почему-то, совсем не стеснялась меня, но и говорила про меня, как-то не обидно. Словно они со Светланой продолжали какую-то беседу. А может быть так оно и было, ведь чем-то они занимались до моего прихода, а пришёл я рано.

В буфете с ананасами мороженного нам не досталось, а мне почему-то хотелось именно с ними. Уже настроился, что ли? И Светлана моё расстройство заметила. Заметила и сказала:

- Что-то с ананасами хочется. А тебе?

- Да. Я уже и слюну на них выделил. Со смородиновым вареньем можно и дома поесть.

- Точно! Пошли назад.

Мы отстояли в буфете огромную очередь, потому, что пришли одними из последних. И ради чего? Ради пломбира со смородиной? А у Надежды Евгеньевны даже специальные чашки металлические, как оказалось, имелись