Уходя, закройте двери - Екатерина Соболь

– Да. – Я уступила Вадику очередь ее обнимать. – И вернули вам Стражу.

Антон потоптался на месте, а потом тоже сомкнул руки вокруг Беллы и Вадика.

– Поехали домой, – пробормотал он ей в волосы и затих.

– Павел Сергеевич, давайте к нам, – бодро предложил Вадик. – Вы уж извините, но вам бы помыться. Дадим вам одежду Антона, он у нас оставлял. Вы оба длинные! Насчет ноги Вову позовем, он недалеко живет. Не зря раньше на скорой работал!

Видимо, Вовой звали мрачного мужика, одного из последних оставшихся трюкачей. Мы помогли Белле и Павлу Сергеевичу загрузиться на заднее сиденье машины Антона. Он сам уже открыл водительскую дверцу – и увидел, что я по-прежнему стою на месте.

– Я не поеду с вами, – сказала я. – Прости.

Антон нахмурился, но не спросил почему. Меня тронуло, что он просто поверил мне на слово. Он отошел от дверцы и бросил Вадику ключи от машины.

– Езжай сам, мы попозже, – сказал он. – Только не гони.

– Да у меня ж на заднем сиденье мои любимые старички со сломанными ногами, буду гнать, как на ралли, – проворчал Вадик. – Ладно, приезжайте быстрее! Если привезете пиццу, будет вообще зашибись.

Вадик весело кивнул мне и азартно уселся за руль. Сразу было видно: каким бы ржавым ведром ни была машина Антона, он мечтал посидеть на ее водительском кресле.

Я наклонилась, чтобы все увидели меня из окна машины, и с широкой улыбкой подняла руку, прощаясь. «Надеюсь, до скорого, – подумала я. – Если бы вы знали, как я хочу поехать с вами. Посидеть на кухне впятером, обсудить все, что случилось. Я даже готова сесть на ту крохотную табуретку. Обещаю, я постараюсь вернуться как можно скорее».

Машина выехала с парковки и медленно покатилась по проспекту. Антон подождал, когда она скроется из виду, повернулся ко мне, и улыбка на его лице поблекла, между бровями легла тревожная складка.

– Что? – тихо спросил он.

– Мне надо уйти. Ненадолго. Я… – Я прерывисто вздохнула и опустила голову. – Гудвин сказал, что время в обычном мире идет как обычно, а я думала, что… Моя сестра волнуется. Очень. Я… – Мне стало тошно от себя самой. – Я ушла так же, как отец когда-то. Просто исчезла, ничего не сказав. Я не хочу быть как он. Не могу так поступить с ней.

– Ты всегда говорила, что Гудвину верить нельзя.

Антон подошел ко мне. Мы стояли как среди обломков кораблекрушения. Все, что Клан выкинул вчера из Стражи, по-прежнему лежало перед зданием. Они даже не подумали прибраться – а может, нарочно все оставили, чтобы в городе знали, кто теперь хозяин. Я изо всех сил захотела, чтобы черепки от глиняных горшков собрались снова, чтобы ожили увядшие комнатные растения, которые валялись среди комьев земли. Но ничего не произошло. Похоже, силе нужно отдохнуть и восстановиться. Хоть бы хватило на дверь, всего на одну дверь – это все, что мне сейчас нужно.

– А вдруг он не соврал? Я должна проверить, – тихо проговорила я, скользя взглядом по его лицу. Как же не хочется уходить. – Я очень ее люблю, я за нее отвечаю, и она там совсем одна. Наверное, думает, я умерла.

– Понимаю, – сказал Антон. Щеки у него были красные. – Ты же… вернешься? Гудвин сказал, если ты поймешь, как открывать двери, сможешь делать это в любой момент. Он этого и боялся. А судя по тому, что ты еще здесь и не развеялась в прах, снежинку он тебе вручить так и не смог.

Мы говорили совсем тихо, хотя некому было нас подслушать. Здание было совершенно темным, ни одна лампа не горела, но я заметила, что на улицах стало больше машин. Новости о том, что Клан сбежал из Стражи, похоже, успели как-то разнестись. А может, люди хотели своими глазами посмотреть, правда ли исчезли разрушения, которые так долго учиняли в городе двери.

– Конечно, вернусь, – сказала я. – Еще спрашиваешь! Я же сказала: нигде не была счастлива так, как здесь. Но мне придется понять, как жить на два… дома.

– Все решим. – Он усмехнулся. – Я подожду. Ты обратно сюда же выйдешь? Постою тут на всякий случай.

– Я не знаю, куда мне удастся открыть дверь. Но… – Я рассмеялась. – Знаешь, все наоборот. Тебе не надо стоять около двери. Каждый раз, когда я оказываюсь в этом городе, дверь открывается недалеко от тебя.

«А еще я хочу поискать твою мать, – подумала я. – Найти ее в Петербурге, узнать, жива ли она и жив ли ты. Ни за что тебе этого не скажу. Но это все позже. Сейчас мне просто нужно утешить Еву – и вернуться к тебе».

Все как в прошлый раз: он, я, прощание. Только теперь я ухожу сама.

– У тебя в заложниках моя сумка, – сказала я. – Она осталась в твоей квартире. Прости, у меня там грязные носки. Короче, можешь не волноваться, надолго я ее не покину. Хорошо, что главное – на мне. – Я натянула на груди толстовку с чайкой. – Конечно, Гудвин вряд ли так просто успокоится, но ты же видел, что я могу. Я все решу.

– За это я и не переживал, – натянуто произнес Антон. – Слушай, можно я скажу? У любого трюкача силы слабеют, когда он много потратил. Со временем они восстанавливаются, но… Ты… – Он как будто изо всех сил искал слова и не находил. – Я боюсь, что у тебя сейчас не хватит сил создать там дверь.

Конечно, разумно было бы остаться в мире, где я всемогуща, где у меня есть друзья, которые меня защитят, но Еву без меня защищать некому. Она ждет меня, и я не подведу.

– И вообще, там что угодно может случиться, а я даже толком не знаю, где оно, это «там»! – раздраженно продолжал Антон. – А знаешь что? Я пойду с тобой.

– Нет! – выпалила я. Гудвин сказал, попытка пройти через дверь его убьет. – Нельзя.

Увы, слово «нельзя» никогда еще Антона не останавливало.

– Открывай, – приказал Антон. – Обычно это твоя реплика, но сейчас это скажу я: от меня будет много пользы. Я пригожусь. И еще вдруг там…

Я по глазам увидела: думает о матери. Тоже надеется, что сможет отыскать ее там, где мы окажемся. Да как же его остановить!

Единственный аргумент, который может сработать, – надавить на чувство ответственности.

– Антон, – серьезно начала я. – Ты не можешь оставить город без