Золото и пепел. Хроники города номер Три - Соколова Мария

её обнаженное тело. Ещё одиннадцать дней до турнира. Нельзя идти на поводу у инстинктов и поддаваться соблазну, как бы сильно меня ни тянуло. Ведь если все пойдет не по плану и со мной что-то случится, то это причинит ей ещё больше боли. А этого я допустить не могу.

И тут мне прилетает в лицо целый сноп брызг.

— Ты чего там застрял? Плыви сюда!

Стараясь держаться на расстоянии, я оплываю Лину по дуге и ныряю на глубину в отчаянной попытке укротить нахлынувшее возбуждение. Проплыв достаточное расстояние, поднимаюсь на поверхность, но с удивлением замечаю, что мы практически рядом, всего в паре метров друг от друга.

— А чего ты молчишь?

— Привыкаю к воде. Не понимаю, как ты меня догнала, я вроде далеко уплыл.

— Кайл, ты забыл, что я живу на первой береговой линии? Разумеется, когда я была маленькой, мой отец настоял, чтобы меня научили отлично плавать. Я несколько лет занималась с инструктором. Даже научилась задерживать дыхание под водой на три минуты! Сейчас, конечно, вряд ли больше минуты выдержу, но это как езда на велосипеде: однажды научишься – не забудешь.

Она приближается, но я упорно отплываю назад, уже не в силах игнорировать очертания её обнажённой груди. Стараюсь отвести глаза, но, похоже, это уже отпечаталось в сознании – совершенные линии, бледная кожа, затвердевшие от прохлады соски…

— Кайл, почему ты отдаляешься? Мне уже надоело играть в догонялки! Я уже чувствую песок под ногами, а ты тем более! Берег совсем рядом, — она хмурится, слегка прищурившись, и брызгает водой в мою сторону. — Пожалуйста, плыви ко мне.

— Не хочу тебя смущать, — растерянно бормочу я в ответ. — Если подплыву, мы… увидим друг друга. Полностью.

Лина звонко смеётся и изящно наклоняет голову, позволяя мокрым волосам скользнуть по шее назад, за спину. Чёрт! Да что вообще происходит?! Она что, пытается меня соблазнить?!

— А если я не против, чтобы ты на меня посмотрел?— прикусывая нижнюю губу, она запинается и застенчиво опускает глаза, но всё же упрямо добавляет. — И я тоже хочу тебя увидеть. Полностью…

Усмехаюсь, стремясь разрядить напряжение и скрыть бушующее внутри пламя. Неужели она всерьез? Здесь, посреди ночи, на общественном пляже, пусть и за скалами? Окидываю взглядом окрестности, надеясь увидеть признаки посторонних, но берег, как на зло, пуст. Только шелест волн и далёкий гул музыки доносится с пляжной вечеринки где-то у бара. Сейчас не меньше двух часов ночи, и всё же риск есть. Но её мурлыкающий голос завораживает, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не поддаться искушению, отбросить все сомнения и будь что будет.

— Для подобных… «исследований» есть места уютнее, — говорю я, старательно добавляя в голос иронию, чтобы скрыть, как сильно она меня заводит. — Спальня, например. С кроватью, шторами и без риска, что патрульные нас заметят.

Я киваю в сторону моря, где вдалеке мигает фонарь патрульного катера, лениво скользящего вдоль побережья. На щеках Лины проступает легкий румянец, но в глазах загорается знакомый огонь бунтарства. И она делает шаг ближе.

— Знаешь, меня и пляж вполне устраивает, — твердо заявляет она. — Здесь только ты и я, шум моря и россыпь звёзд над головой. В этом есть что-то сказочное, романтичное… И никто нас не увидит. А если и увидят… пусть завидуют!

Её дерзкая прямота, её искреннее признание обжигают меня изнутри. Мой голос, срываясь почти на рык, становится серьёзнее, глуше, выдавая внутреннее состояние, которое она, похоже, прекрасно осознаёт.

— Лина, чего ты на самом деле хочешь? Просто посмотреть или… чего-то большего?

Слово «большего» повисает между нами, как граната, готовая взорваться. Я замираю, сгорая от внутреннего пламени и боясь совершить хоть малейшее движение. Иначе потеряю контроль над собой и над ситуацией.

Она смущённо опускает взгляд, но затем вновь поднимает глаза, и я вижу в них целый спектр чувств: желание, азарт и решимость.

— Всего. Я хочу… быть с тобой рядом. Сейчас и навсегда. Не знаю, как выразить это словами, но… я не боюсь, Кайл. С тобой мне ничего не страшно.

Я молчу, её слова эхом отдаются в голове. Она не боится, а вот я – да. Но не за себя, а за неё. Что, если мутанты из лабораторий сделают из меня фарш, что будет с Линой? Я не хочу привязывать её ещё сильнее, не хочу, чтобы она мучилась от поспешного решения, если я исчезну. Но её близость – будто яд, который я не могу отвергнуть.

— Ты уверена? — спрашиваю я и делаю шаг вперёд. Ещё метр, и наши тени сольются, закрыв лунный свет. Её дыхание дрожит, грудь вздымается в такт нарастающему волнению, а капли, скользящие по коже, точно искры, разжигают во мне бешеный огонь.

Лина настойчиво кивает, и я подплываю ближе, не в силах больше сопротивляться. Ее фигура в лунном свете – как произведение искусства: алебастровая кожа, плавные линии тела, изящные изгибы. Я завороженно смотрю на нее, и мое сердце колотится так оглушительно, что, кажется, она слышит его безумный ритм.

— Ты невероятная, — шепчу я и, не в силах сдержать порыв, целую её.

А дальше всё словно во сне: солёные от воды губы, руки, скользящие по спине, груди, бёдрам, чувствующие мурашки под пальцами и исследующие каждый миллиметр её кожи… Прерывистое дыхание, тело, напряжённое до предела, её стоны… И кажется, я вот-вот окончательно потеряю контроль, но с неимоверным усилием всё же заставляю себя отстраниться, стиснув зубы, чтобы не дать волю своим желаниям и не взять её прямо сейчас.

— На сегодня хватит, — тихо произношу я, не отрывая взгляда от её лица, пылающего от желания, от её приоткрытых, манящих губ.

Лина смущенно кивает, но на ее лице играет довольная, расслабленная улыбка.

— Кайл, можно попросить тебя не смотреть? Пожалуйста… Я быстренько выйду, оденусь, а потом ты.

Усмехаюсь от нелепости просьбы: секунду назад мы были так близки, а теперь она смущается. Но все же отворачиваюсь и, устремив взгляд на луну, сияющую с каким-то издевательски насмешливым спокойствием, прошу: «Ты же всё видишь и всё знаешь, коварная. Помоги, дай мне стойкости, чтобы продержаться эти проклятые одиннадцать дней до турнира. Ведь рядом с ней я буквально на краю пропасти. И достаточно всего одного неверного шага, и я сорвусь».

Глава 14.