Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

да, убьёт. Господин Троекуров не из тех, кто спасает соратников. Да и соратников у него нет — одни шестёрки, которых потерять не жалко. Но помирать можно по-разному. Можно — конченой мразью, которую на том свете черти жарить будут на углях вечность. А можно — приличным человеком, который сильно оступился и раскаялся. Про луковку слыхал?

— Какую луковку?

— Да была, говорят, одна баба. Грешила направо и налево, в общем, была сексуально раскрепощённой и независимой. И за всю жизнь только одно доброе дело сделала — бросила нищенке луковку. И вот после смерти она попала в ад. Её ангел пробил ей возможность амнистии. Ему позволили протянуть ей эту луковку с условием: если сумеет её за луковку вытянуть, то так и быть, пустят в рай. И что думаешь?

— Что? — прошептал старик.

— Вытянул, что. Во всей этой истории самая большая загадка — нахрена нищенке луковица. Желудок прожечь к чертям собачьим? Такой себе добрый поступок, честно говоря, но, даже он прокатил. А у тебя есть шанс реальную пользу хорошим людям нанести. Сдай всё, что знаешь по Троекурову — глядишь, и тебя ангел за какое-нибудь место вытянет.

Старик проникся и заговорил. Сказал он поначалу мало интересного. О том, как технически на людей насылались домовые и кикиморы, я уже имел представление. О магических предметах, с погаными намерениями подбрасываемых жертве, тоже. Записи старик вёл, но уничтожал их сразу же, как только заказ был исполнен. Память у него была как решето, порадовать адресами требующих спасения людей не мог. Ну, почти.

— А мертвякова невеста-то! — подскочил он вдруг.

— Чего? Кого?

— Ох, это самое жестокое колдовство его… Есть девица одна, вы, верно, знаете, Аксинья Епимахова.

— Впервые слышу. Я не местный.

— Ну тогда конечно… Дивной красоты девица, но не одною только красотой славна. Ещё — удивительной верностью. Жених у неё… был. Хороший парень, лесоруб. И вот в лесу-то беда и случилась — погиб он. Кто говорит, случайно вышло, а кто — что специально его топором по голове отоварили. Дескать, чтобы Аксинью освободить.

— Толковый план, — кивнул я. — Надёжный, как швейцарские часы. Девушки любят победителей, известный факт. А дальше?

— Дальше Троекуров жениха воскресил. А потом как обычно всё будет.

— А как у него обычно с мёртвыми женихами бывает?

— А приедет он однажды ночью к Аксинье и позовёт за собой. Ну, она и согласится. Любит же, все соглашаются. А он её прям на кладбище увезёт и в могилу к себе утащит. И — всё.

Мы переглянулись. Потом Захар озвучил общую мысль:

— Нахрена?

— В каком же это смысле? — пролепетал старик. — Чтобы погубить!

— А на месте ей башку оторвать не проще? — внесла свою лепту Земляна. — Зачем тащить-то в такую даль?

— Но… Это ведь… Вы не понимаете… Другое!

— Дед, хорош юлить! — рассердился я. — Взялся объяснять — давай излагай толком. Действительно, зачем огород городить?

— Так ведь… Могила — это же проход в потусторонний мир. Для того, кто похоронен. Ну, и гостей его тоже. Ежели просто девицу убить — так и что? Чертям такая праведница не достанется. Если уж даже луковка… А тут — верность! При такой-то красоте. Да к ней дворяне сватались — всем от ворот поворот давала!

— Давала, говоришь… — почесал я лоб.

— Как есть говорю — давала! Ни одного не приветила, всё лесоруба своего любила! А теперь он её утащит по доброму её согласию — и всё. Пропала душенька!

Интересная схема. Не всё в ней понятно, конечно, однако суть я уловил.

— И когда к ней жених придёт? Есть информация?

Так-то, конечно, мероприятие обещает быть любопытным, да и девицу жаль. Но сидеть в засаде каждую ночь, ожидая появления жениха — такая себе перспектива. Он, может, ещё полгода не появится, а у меня других дел — чёртова прорва. И есть мнение — Троекуров добавит ещё. О разгроме мастерской наверняка уже проведал. А чтобы прокачаться до Пятидесятника, мне нужна охота посерьёзнее, чем единственный мертвяк. При всём уважении к его добродетельной невесте.

— Известно, — удивился старик. — В полнолуние! Когда ж ещё мертвякам за живыми приходить-то.

Действительно. Это ж малые дети во втором классе проходят, вместе с таблицей умножения. Как можно не знать.

— А полнолуние у нас когда?

Тут старик даже головой покачал.

— Да нынче же ночью!

Угу. Ну вот это уже другое дело. Это мне уже нравится.

— Где, говоришь, эта ваша Аделаида живёт?

— Аксинья!

— Ну хотя бы и Аксинья, сойдёт. Адрес давай, разберёмся!

* * *

Земляну и Захара я с собой не потащил. Что я, с одним мертвяком не управлюсь? Захару велел смотаться до Марфы и передать, что за приданое Катерины Матвеевны можно не беспокоиться. Теперь папенькины капиталы в надёжных руках.

О матримониальных планах папеньки решил пока никому не рассказывать. Тем более, что планы эти могут стремительно измениться. Например, в момент, когда Троекуров, держащий в руках едва ли не весь Смоленск, из уважаемого благородного господина обернётся вдруг тем, кто есть на самом деле — продажной тварью. Пляшущей под дудку тварей уже вполне натуральных. То-то будет весело.

Троекурова ушатать, конечно, хочется. Аж руки чешутся. А ещё очень хочется накрыть производство нового оружия — пока эта зараза не распространилась дальше. Разработки явно пока на ранней стадии, косяков ещё до хрена. Одна слепота твари чего стоит. То есть, промышленных масштабов это всё пока не приобрело, есть шанс задавить заразу на корню.

Только вот что-то мне подсказывает, что производство вряд ли находится в Смоленске. Город всё-таки не самый большой, и Троекурова тут каждая собака знает. Одно дело — гробовая мастерская с нестандартными работниками, а другое — производство оружия против охотников… Не-ет. Там, где живёт, Троекуров гадить не станет. И кажется, я знаю, в какую сторону копать. Сейчас вот только, доброе дело сделаю по-быстрому…

С этой мыслью я решительно постучал в дверь дома, где жила Аксинья.

Через некоторое время не менее решительно распахнулось окно, расположенное рядом с дверью. На меня выплеснули ушат холодной воды. После чего окно захлопнулось.

— И тебе добрый вечер, — пробормотал я, глядя на лужу под ногами. — Интересные у вас тут традиции.

На меня вода не попала — быстроту реакции, слава богу, не пропьёшь,