"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20 - Борис Владимирович Романовский

Смех и грех.

Только через три дня мы с Аллой, наконец, сумели остаться наедине. И то, когда за тонкой стенкой спит основная квартиросъёмщица с двумя детьми, не займёшься делами интимными с криками «о, да… ещё-ещё… о-о-о» и прочими атрибутами западных порнофильмов, о которых моя неиспорченная супружница даже догадываться не могла. Тихий секс молча и под одеялом – всё, что могли себе позволить.

А ещё болтали – очень много. О том, что невозможно обсудить в присутствии Таси и её «повара».

- Юр… Ты вчера, говорят, на комсомольском собрании такую речугу выдал! Что пацаны на ночь глядя были готовы прыгать в МиГи и лететь на врага, против ненавистного НАТО.

- И что? Разве впервые? В училище натренировался.

Койка была узкая, но это не недостаток, а преимущество. Мы теснее прижимались друг к другу. Хотелось ближе, ближе… Завтра – неполётный день, синоптики (мамой клянусь) пообещали три дня жёсткой непогоды. Алле только к двенадцати устраиваться на службу, здравия желаю, военфельдшер сержант Гагарина. Само собой, разговоры о личном и отвлечённом несколько раз прерывались для более неотложного и весьма приятного дела. Что важно, она тоже распробовала прелесть супружеских утех и периодически ныряла лицом в подушку, чтоб не обеспокоить детей за стенкой, некоторые звуки им ещё не подобает слышать. Происходящее, считая формулировки на русском языке непоэтичными и низменными, Алла комментировала исключительно на латыни: Coito ergo sum. Это я понимал без перевода, хоть никогда не учил латынь, оно означало «совокупляюсь, следовательно существую», пародия на афоризм Рене Декарта «Cogito ergo sum».

Утолив с помощью coito приступ жажды, накопившейся за месяцы разлуки, мы продолжали ворковать.

- Я знаю, что ты у нас марксистско-ленинский цицерон. А дома наедине совсем не такой. Порой отпускаешь шуточки, и боюсь, что Ленин встанет из мавзолея лично отодрать тебя за уши.

- Не встанет. Он – мёртвый, хоть и вечно живой.

- Вот одна из них. Неужели ты ни во что не веришь?

Резонный вопрос. Настоящий Гагарин наверняка верил в коммунизм, как Святой Фома Аквинский в распятие и воскрешение Иисуса. И я бы точно так же веровал, если бы не знал, к чему всё придёт, когда до власти дорвётся Михал Сергеич (с супругой). Да и не в них дело. Союз объективно дошёл до кризиса, плавно скатываясь к нему десятилетиями, начиная с кризиса освоения космоса, каждый из пробившихся в Политбюро пытался разрулить ситуацию в меру своей некомпетентности.

- Эй, ты чего молчишь?

- Думаю, как ловчее ответить, чтоб ты не побежала стучать на меня в политотдел. Мне к концу осени вступать в кандидаты в КПСС.

На «стучать» Алла прыснула.

- Не заложу. Колись, вероотступник.

- Зачем так сразу? Коммунизм прекрасен как мечта и идеальная цель. Но жизнь вносит некоторые коррективы.

- Какие?

- Ну, ты сама как наш майор замполит. Или следователь из Особого отдела. Ладно, давай серьёзно. Вот что такое коммунизм? Не вспоминай конспекты, сам скажу: это общество, экономической основой которого является общественная собственность на средства производства и производительный труд на одной сознательности, без материальных стимулов. Эй, дорогая, я сколько месяцев не обнимал тебя в кроватке, подходящая ли тема?

Действительно, молодой человек, истосковавшийся по нежной и интимной ласке, очутившийся под одеялом с прекрасной и отзывчивой женщиной, пересказывает ей «Капитал» Карла Маркса… Сюр!

- Ты утолил первый голод. Развивай тему. Вдруг делю ложе с потенциальным изменником Родины.

- Все мы – потенциальные чего-то. Ладно, слушай. Верю, что в Гражданскую, после неё, в Великую Отечественную люди воевали, трудились и даже умирали за идею. Но оглянись вокруг. Тринадцать лет минуло с войны. Мы все стали жить лучше и ценить эти блага. Я не намекаю на семью директора городского торга, вы – исключение в советской системе, взяли из неё лучшее и аккуратно расставили внутри своего домика, папа Марат прекрасно устроился и без всякого Севера. Но посмотри на приехавших за Полярный Круг. Точнее – насмотришься. Думаешь, все такие из себя, готовые рубаху рвать? Нет, если война, дезертиров не будет, - я вынес за скобки стройбат, о них вообще не хочу ни в каком ключе. – А в мирное время стремятся на Север ради благ. И прибавка к жалованию тридцать процентов, и выслуга год за два, и быстрый рост. Смотри, к осени получим собственное жильё. Обмундирование за счёт государства, питание в столовых у нас, авиаторов, и твоё у зенитчиков, тоже казённое. На двоих выйдет больше четырёх тысяч рублей, потом – больше. А затраты – только на домашнюю утварь, твою одежду вне службы, даже мебель из КЭЧ…

- Тебе тоже надо купить хотя бы пижаму, - ввернула Алла.

- …И на поесть, пока мы не в части. Тысячи три с половиной можно запросто откладывать ежемесячно. За четыре месяца, хорошо, за полгода, накопится на «Москвич-402».

- В новом жилье понадобится нормальный холодильник. Радиола тоже… Да, ты прав. Денег много.

- После окончания службы, а она короткая, коль год за два, военному гарантировано жильё где-то в центре страны, не в Оренбурге. Например – ближе к моему Гжатску, это Подмосковье. Вот ради него и терпят неудобства. Пойми, к обещанному коммунизму сознание не изменится. А созидательный труд на общественных средствах производства, но за материальное вознаграждение, делает социализм непреодолимым барьером на пути к прекрасной и, увы, неосуществимой мечте. Всё! Лейтенант Гагарин политинформацию закончил. Иди ко мне!

Алла упёрлась ладошкой.

- Погоди! Что ты имеешь в виду по поводу окончания службы?! Собираешься провести здесь больше десяти лет?

- Я же не сказал: мы настолько тут останемся. Успокойся. Пара лет, максимум два с половиной. Хрущёв реформирует армию, перемещений много, предложения поступают. Мне важно получить часы налёта, квалификацию и членский билет КПСС. Тогда откроется путь и дальше.

- Карьерист! Но жене карьериста жить проще, чем Павки Корчагина.

Я бы рассказал ей, как сотня лоботрясов несколько месяцев не могли сложить коротенькую узкоколейную ветку и обеспечить замерзающий Киев дровами там, где любой взвод железнодорожных войск справился бы за пару недель, а объяви дембельский аккорд – дней за десять. Причём Николай Островский не выдумал эту чушь, сам участвовал в событиях, описанных в опусе «Как закалялась сталь», и искренне считал их многомесячный