"Фантастика 2025-115". Компиляция. Книги 1-27 - Дмитрий Валентинович Янковский

что чуть ли не половина личного состава уже влипла в наши дела, что называется, по самые уши. Зато у второй вполне могли иметься свои взгляды на то, кто именно должен примерить эту самую корону.

Со всеми вытекающими.

Впрочем, сегодня мои опасения, похоже, оказались напрасными: и полиция, и гвардейцы, и регулярные армейские части, которые волею Совета ввели в город еще пару недель назад, без необходимости не высовывались. Даже патрульные силовики по большей части толклись вокруг расположений, стараясь не мозолить глаза честным гражданам — чтобы не провоцировать.

И правильно, как по мне, делали. Вряд ли это кому-то поможет, когда наступит время «икс», но даже если неприятностей не избежать — их уж точно не следует приближать. Я спокойно прогуливался по городу, смотрел по сторонам, и никто не торопился не то, что арестовать меня, а даже остановить для проверки личности.

Уже неплохо.

— Любуешься плодами трудов своих? — раздалось над ухом.

Я усмехнулся. Младший Гагарин явно пытался произвести эффект своим внезапным появлением, но это ему не удалось. Плечистую фигуру капитана я срисовал еще минуту назад, когда он только вырулил из подворотни, пристроился и зашагал следом, нарочно отставая примерно на десяток шагов. Меня не смогли обмануть ни потертые джинсы, ни кожаная куртка, ни большие очки, закрывающие половину лица.

Даже несмотря на то, что до этого своего командира я видел исключительно в форме или строгом костюме-тройке.

— Вроде того, — хмыкнул я.

— Понимаю. — Гагарин огляделся по сторонам. — Грех не полюбоваться. Дел вы наворотили качественно.

— Не без помощи вашего сиятельства.

— Да а что я? Так, сбоку постоял…

— Как вам будет угодно.

Некоторое время мы шли молча, вдыхая прохладный ветерок со стороны Невы и глядя по сторонам. Вряд ли двое молодых парней в штатском могли вызвать подозрения: на Петербургскую набережную ближе к вечеру выбрались прогуляться многие из горожан. Правда, кажется, большую часть прогуливающихся составляли разного рода сомнительные личности, отправившиеся на поиски приключений.

Нарваться на которые в городе, оставленном силами правопорядка, труда не составляло.

— Что, как настроение в роте? — поинтересовался я.

— Боевое и нетерпеливое. — Гагарин широко улыбнулся. — Парни бьют копытом и мечтают о настоящем деле. Особенно те, кто семейные.

Я улыбнулся в ответ. Решив, что держать пару сотен Одаренных, опытных и не слишком-то лояльных Совету и министерству бойцов на базе, в непосредственной близости от оружия, снаряжения и техники, как минимум, неосмотрительно, Морозов, разогнал гардемарин по домам до особого распоряжения. К немалой радости жен и детишек, настолько истосковавшихся по мужьям, что сейчас парни готовы были не то, что штурмовать Зимний, а отправиться хоть к самому черту на рога, лишь бы удрать подальше от ставших уже непривычными ласки и заботы.

— Вы в них уверены?

Я не мог не задать этот вопрос. На Особую роту у меня были большие планы, и даже один человек, струсивший, или, не дай бог, предавший в ответственный момент, мог похоронить операцию, которую я тщательно разрабатывал уже несколько недель.

— Тех, в ком не уверен — просто не позову, — Гагарин пожал плечами. — Конечно, это в полной мере не гарантирует… В общем, сам понимаешь.

Я лишь кивнул. В конце концов, капитан, прежде чем встать во главе гардемарин, прошел карьерный путь с самого низа, не один пуд соли съел с парнями и точно знал, кто чем дышит.

— Ух ты, смотри!

Гагарин вдруг остановился, как вкопанный. Я проследил за его взглядом и вдруг понял, что означает выражение «глаза на лоб лезут». Прямо на борту крейсера «Варяг», навеки замершего на почетном посту у набережной неподалеку от Сампсониевского моста, была нарисована, причем весьма художественно…

Картина, не побоюсь этого слова. Я не мог даже представить, как именно художникам удалось изобразить это в таком необычном и непривычном месте, но произведение впечатляло.

На переднем плане, вольготно расположившись на троне, восседала Елизавета. Царственный вид, корона, скипетр, платье из тяжелого бархата, ниспадающее к мраморному подножию… Если неведомые художники и погрешили против истины, то совсем чуть-чуть, добавив племяннице пару-тройку лет возраста. А по правую руку от нее, слегка сместившись за трон, стоял не кто иной, как ваш покорный слуга. В полной экипировке, с автоматом у груди, и со взглядом, не сулившим ничего хорошего тому, кто мог бы задумать недоброе против ее высочества.

Точнее, величества — судя по количеству регалий, неизвестные художники Елизавету уже «короновали».

— Вот это ничего себе, — хмыкнул Гагарин. — Сильно. Ничего не скажешь. Я бы на твоем месте нашел тех, кто это сделал. И попросил повторить. В ту же величину, только на холсте.

По тону капитана было сложно понять, серьезно он говорит, или издевается. Я лишь усмехнулся. Картина была действительно хороша, но жить ей оставалось недолго: матросы на борту уже прилаживали шторм-трапы, тащили щетки и ведра, чтобы навеки похоронить под слоями суровой «шаровой» краски произведение неведомых мастеров.

Впрочем, судя по количеству людей со смартфонами на набережной, оно уже было увековечено — как минимум, в сети. Фотографии и видеозаписи разлетались по социальным сетям и мессенджерам, оседали в памяти гаджетов и облачных хранилищ, и стереть эту память у всех одновременно уже не получится.

Хм. Да и с борта прославленного крейсера, кажется, тоже просто так не сотрешь.

— Смотрите! Смотрите, дамы и господа, и не говорите, что не видели! — послышался звонкий голос. — Вот она, власть диктатора во всей красе! Эти люди так боятся за свое место, что готовы уничтожить любое напоминание о том, что присвоили ее незаконно! Они настолько жаждут власти, что готовы плевать на светлую память государя-императора, объявили охоту на его дочь и ее спасителя! Острогорский — народный герой!

Гагарин, ощерившись, покосился на меня, а я нахмурился. Не знаю, как ему, но мне голос показался знакомым.

А ну-ка…

Я неспешно пошел на звук. Вокруг оратора, тем временем, уже собиралась толпа, из которой то и дело слышались одобрительные возгласы. Тот же, увидев благодарных слушателей, продолжал драть глотку.

— Настает то время, когда нам всем придется сделать выбор, на чьей мы стороне. Кого мы поддержим: плоть от плоти и кровь от крови Романовых, или того, кто едва знает русский язык!

В толпе послышались свист и крики, а невидимый оратор, ощущая поддержку, взобрался на припаркованный автомобиль. Сейчас я мог рассмотреть его во всей, так сказать, красе.

И, рассмотрев, выругался.

На капоте машины стоял