Ты вернешься! - Галина Валентиновна Чередий

Он осекся, породив новый взрыв моей паники, и я отпихнула его с пути, рванувшись в камеру.

Эрик лежал на узкой койке на животе без движения, светлые густые пряди закрывали лицо, и как мне почудилось, что он не дышал.

— Сынок! — мои ноги подогнулись, и я едва ли не упала на него, обнимая и срываясь сразу в рыдание.

Он был теплым, вдруг заворчал и заворочался, заставив отпрянуть, встав на колени у его койки. Медленно подняв голову, Эрик убрал с лица волосы и уставился на меня опухшими со сна глазами.

— Мам…? — как-то заторможенно, и будто не узнавая, спросил он, тряхнул головой и поднялся уже на руках. — Мам, ты чего?

Я не могла ему ответить, только зажала себе рот, давясь рыданиями и ослепнув от слез. Лязгнула дверь, закрытая Русом, отрезая нас от свидетелей. А Эрик сел на койке, покачнулся, моргая и снова тряхнул головой, а потом бухнулся на колени напротив и сграбастал в объятия.

— Мам, ну, мам… — забормотал он, — Ну прости меня, дебила, а? Мам, ну ты чего? Мам, я же тебя люблю… Мне за тебя обидно было и … и дурак я… Я все осознал, клянусь! Ты только не плачь, ма-а-ам!

Я же гладила только его по волосам, благодаря вселенную и Мать всех стай за то, что сберегла моего ребенка. Но когда стала целовать в лоб и щеки, Эрик скривился и освободился.

— Ма, ну хорош! Не при этом же… — заворчал он, глянув на Руса.

— При “этом” теперь все будет происходить, привыкай. — фыркнул Рус.

— Это типа вы теперь реально вместе? Не сбрехали мне охранники? — набычился Эрик, стрельнув на меня настороженным взглядом и я кивнула.

— А ты типа против? — с легкой подначкой спросил Рус, подходя и поднимая меня на ноги, чтобы обнять за плечи.

— Мне типа пофиг на тебя, Дикий. Лишь бы мать все устраивало. И наш договор тоже в силе.

— А он был?

— Да. Я веду себя не по-ублюдски, а за это меня у вас учат драться и вашему частичному хитрому обороту. А потом я брошу тебе вызов и, если одолею, то мне ничего за это не будет.

— Запросто. — пожал плечами Рус, и подмигнул, когда я на него непонимающе уставилась. — Сон у тебя, однако, парень. Неужели ничего не слышал?

— А что должен был?

— Тут тебя вроде как Георг собирался прикончить, в дверь ломился, а ты все веселье и проспал.

— Гонишь? — Эрик снова глянул на меня, ища подтверждения. — А как он попал сюда? Курта что, все-таки проломили вашу оборону?

— Размечтался. Он тут твоим соседом был. Неужто никто не рассказал?

— Буду я сам еще тут с кем разговаривать… — пробурчал Эрик, хмурясь. — Пожрал ваши помои и спать лег. А на кой Георгу меня мочить-то? И как он смог, если в камере сидел? И чего так кровищей-то фонит? Вы ею стены что ли красили?

— Угадал прям. Пока сидел ты, золотой мальчик, много чего вокруг случилось и поменялось. — ответил Рус и продолжил, проигнорировав новый косой взгляд и ехидное “оно и видно” Эрика, — И еще во многом предстоит разобраться. Но не прямо сейчас и не здесь. Так, если и правда готов начать вести себя не как засранец, то пойдем отсюда.

Глава 28

— Очуме-е-еть! — шокированно прокомментировал картину побоища Эрик.

Первые шаги он сделал по камере не совсем уверенно, чуть пошатываясь и ещё промаргиваясь, но все же на выход ломанулся демонстративно первым. Да уж, походу сон мой богатырский он тоже унаследовал. Я, ещё будучи человеком, мог тусить по несколько суток бодрячком и впахивать с рассвета до заката на стройке, а потом ещё и с Эрин миловаться всю почти ночь напролет, но когда срубало, то уже капитально, хоть пляши по мне — не проснусь.

Всю расчлененку уже успели накрыть простынями мои бойцы, но кровавой живописи по полу, стенам и обломкам мебели хватило, чтобы парень тормознул и вылупился шокировано.

— Но как так-то? — пробормотал он. — Это же грохот и рев какой при этом месилове были…

Я поторопил его, слегка пихнув между голых лопаток, и повел мимо на выход Эрин, обнимая за плечи, но она тоже не спешила. Глянул ей в лицо и нарвался на пристальный напряженный взгляд, направленный на сына. Она что, переживает, что пацан херню какую-нибудь может все же выкинуть и тем самым нарваться-таки на новые тяжкие телесные от меня или бойцов? Вот и держит все на контроле, готовясь вмешаться в любой момент.

— Успокойся. — шепнул ей, — Не будет он чудить. Не прямо сейчас уж точно.

Ага, сначала осмотрится, обвыкнется, дерзить возьмётся потихоньку, а потом и борзеть, а тогда уж выхватывать и умнеть. Проходили, знаем.

Но Эрин только глянула на меня как-то рассеянно-нечитаемо и качнула неопределенно головой.

Васька уже сидел на крыльце, на верхней ступеньке и вяло отмахивался от попыток своей жены Веры, пытавшейся обработать его раны. Покоцал его Георг перед смертью изрядно, но беспокоиться было реально не о чем — ран много, но все поверхностные, это я первым делом выяснил. Пару дней и все заживёт без следов.

Я кивнул Вере, а в ответ получил недобрый взгляд. Ясное дело, переживает, но вот то, как жена Васька зыркнула на Эрин и Эрика совсем мне не понравилось.

— Вы идите в наш дом, пусть Эрик прибарахлиться из этих лохмотьев в мое что-то и дождитесь меня. — обратился я к княжне, нарочно открыто поцеловав ее в висок. — Я тут разберусь че-как было во всех подробностях, насчёт похорон распоряжения отдам и приду.

— Я хочу присутствовать. — внезапно заявила Эрин и, глянув на нее удивлённо, внезапно увидел ту самую приму, собранную и властную, а не испуганную мать и просто женщину, которая только что рыдала в камере.

— Это чистая формальность, детали, детка. И мне казалось, что ты хотела с сыном пообщаться.

— Да. И вижу, что он в порядке. А значит, общение может немного подождать.

— А разбор полетов нет? — хмыкнул я, изумляясь ее упрямству и резкой перемене настроения.

— С такими вещами никогда не стоит затягивать.