Fallout: Дорогой из желтого кирпича - Наиль Эдуардович Выборнов

- Я человек, - ответил я. - Просто человек. Живу тут неподалеку. Ты как здесь оказался?

- Упал, - ответил маленький дикарь. - Охотился на игуан, побежал за одной из них с палкой, споткнулся и упал сюда.

- Давно ты здесь сидишь? - спросил я.

- Давно, - кивнул мальчишка. - Когда я сюда свалился, солнце было еще высоко. А сейчас оно уже заходит.

Он вдруг посмотрел на меня с подозрением, бросил взгляд приклад винтовки, который торчал из-за моей спины, оглядел броню.

- Пастухи рассказывали, что здесь бродит дух, - проговорил он. - Он спас двоих из них, когда на стадо напали волки. Я принял тебя за него.

- Это я и есть, - ответил я. - Но я никакой не дух, а просто человек. Живу неподалеку отсюда, а иногда мне скучно, и я выбираюсь смотреть на дика… На вас, в общем. Мне просто скучно, да и хочется иногда на людей посмотреть.

- Значит, ты и есть тот самый дух, - уверенно заявил маленький дикарь. - Я не должен с тобой разговаривать. Говорить с духами может только шаман, а мне никогда не стать шаманом.

- И что, ты будешь сидеть в этой расщелине, пока не умрешь от жажды? - я криво усмехнулся. - И даже не захочешь принимать помощь от духа?

- Мне бы этого не хотелось, - проговорил мальчишка и спросил. - Ты поможешь мне выбраться?

- Помогу, - кивнул я. - Давай я подсажу тебя, чтобы ты мог выбраться. Если поторопишься, успеешь нагнать пастухов. Когда я уходил, они только собирали стадо, а, значит, не должны были уйти далеко.

Я подхватил худого мальчишку за бока, приподнял, а потом помог выбраться из расщелины. Но он вместо того чтобы бежать к своим сородичам, уставился на меня, будто ждал чего-то. Я в свою очередь уставился на него, но говорить ничего не стал.

- Духам нужно платить за помощь, так говорит шаман - проговорил он. - Какой платы ты хочешь?

- Ничего мне не надо, - ответил я. - Беги к своим, а я пойду своей дорогой.

Разговаривать с мальчиком, смотря на него снизу-вверх, было забавно и непривычно. Ему, наверное, тоже было странно смотреть на меня сверху вниз, но виду он не подавал. Однако уходить не собирался.

- В таком случае, ты добрый дух, - ответил мальчишка. - Я расскажу о тебе в племени. Они принесут подношения, если шаман разрешит.

- Не надо мне никаких подношений, - ответил я. - Я пошел, а ты иди к своим. И лучше не рассказывай про меня ничего. Я не хочу лишнего внимания.

Я развернулся и пошел дальше по расщелине. Похоже, что мальчик собирался стоять там до тех пор, пока я не уйду. Однако, когда я прошел тридцать футов и развернулся, чтобы посмотреть, остался ли он или ушел, его уже не было. Видимо, он побежал догонять пастухов. Ну, оно и хорошо, нечего детям по Пустоши бродить.

***

Я потерял счет дням. Мне было стыдно за это, и если раньше я делал отметки на стене своей хижины, то сейчас их стало столько, что я запутался. В общем-то ничего удивительного в этом не было, потому что дни мои состояли из рутины и попыток развлечь себя более чем полностью.

В детстве мне приходилось читать про путешественников, которые оказывались в одиночестве на необитаемом острове. И я невольно примерял их роль на себя. Но им везло, и они либо попадали на остров не одни, как это было в “Таинственном острове” Жюля Верна, либо рано или поздно находили себе товарищей, как в “Робинзоне Крузо”.

Про меня нельзя было сказать ни того, ни другого, кроме короткого разговора с мальчиком-дикарем, которого я спас из расщелины, я так и не перекинулся ни с кем ни словом. Да и тот ребенок принял меня не за живого человека, а за духа. Это было странно, духом мне бывать еще и приходилось.

Но так или иначе, они принесли мне подношения. К тому самому месту, где я спас мальчика, к расщелине в земле. И подношений этих там был целый мешок, в котором лежало вяленое мясо, свежие маисовые лепешки и даже какой-то непонятный напиток в деревянной фляге-долбленке.

Мясо и лепешки я съел, сам удивившись, насколько же я соскучился по вкусу свежего хлеба, а вот к вареву, которое было во фляге, так и не притронулся. Да, дикари наверняка считали его очень ценным, раз преподнесли его в подарок доброму духу, но я подозревал, что то, что хорошо для дикарей, для цивилизованного человека, родившегося в столице НКР могло оказаться смертью.

Короче говоря, быть добрым духом оказалось не так уж и плохо. Особенно, если дикари почитают тебя. А я, похоже, сумел заслужить у них добрую славу.

С тех пор подношения мне приносили еще дважды, и я забирал их, раз дают. Но больше случаев для того, чтобы вмешаться у меня не было. На стада никто не нападал, поэтому я продолжал наблюдать за ними с отдаленного расстояния. Но все чаще у меня появлялось желание подойти к ним и пообщаться. Перекинуться парой слов с живым человеком, обсудить какую-нибудь ерунду…

Но я держался. Если уж решил жить в уединении, то придется продолжать, даже несмотря на то, что одиночество уже сводило с ума.

Зато радовали находки. Я стал забираться дальше в сторону города и обыскивал зараженные радиацией места, а все потому, что нашел в старой пожарной части два противорадиационных комбинезона и противогазы с фильтрами. Мои походы стали гораздо опаснее, но я принимал Рад-Х, которого у меня было достаточно много после того, как я помог гулям в Канзас-Сити. А после особенно долгих прогулок по радиоактивным местам, я делал капельницу с антирадином.

Мне удалось пополнить запасы этих препаратов, когда я разграбил заброшенную больницу.

В Калифорнии все давно было разграблено, и группы искателей, которые отправлялись в радиоактивные руины разрушенных городов с каждым годом приносили все меньше. А здесь был просто самый настоящий Клондайк. Даже странно, что Братство Стали до сих пор не организовало поисковые группы, которые можно было бы отправить в город. Хотя, если учесть, что там много диких гулей и ходят патрули Анклава… Может быть, они и отправляли.

Так или иначе я нашел в одном из номеров старого мотеля глушитель, который