Сирийский рубеж 3 - Михаил Дорин

На сказанных Кешой словах кровать одного из лётчиков жалобно взвизгнула. А сидящий напротив Рашид Ибрагимов громко сглотнул. По глазам вижу, что сейчас он тоже бы не отказался от картошки с салом.

— Тебе хоть пиджак пожаренный дай — сожрёшь, — буркнул Хачатрян, отпивающий крепкий чай из кружки.

— Ну а что? Картошка с салом — это сила! От неё лопасти быстрее крутятся. Вот помню, мама у нас дома нарежет картошечку, сало из морозилки достанет. Маслице на сковородке уже шипит. Начнёт готовить и запах такой приятный по дому…

— Кеша! — одновременно возмутились несколько человек.

— Понял, молчу, — закончил Иннокентий своё признание в любви к картошке с салом.

В комнату вошёл Батыров, а следом за ним и Могилкин. Пора было уже переходить к обсуждению завтрашнего вылета.

Димон водил пальцем по карте, пока шло обсуждение, где и как лучше высадить группу.

— Эта гора не такая, как 505-я отметка. Она выше, круче. Сопротивление здесь будет жёстче. Вот, видите дорогу, — показал я на фотопланшет.

На нём была запечатлена высота 939 и ведущая к ней извилистая просёлочная дорога. И вела она от самых окраин Пальмиры — тех самых садов, где концентрировались основные силы противника.

— Думаешь, отправят к ней сразу колонну? — спросил Димон.

— Определённо. Вторую господствующую высоту им терять нельзя. Иначе они ставят под удар и «пальмирский треугольник», и сады, и, даже аэродром Тадмор. Да вообще все свои позиции.

Батыров почесал подбородок и придвинул к себе карту.

— Не добомбили сегодня, — прошептал Димон.

— Перестраховалось командование. Надо было дать нам доработать. Мы с командиром уже на боевом были, — добавил Хачатрян.

— Рубен, без обсуждений, ладно⁈ Руководитель операции принял такое решение. В сердцах или из каких-то иных соображений — неважно, — ответил ему Батыров.

— Надеюсь, что они были существенные. Эти самые «соображения», — добавил я.

Димон поднял на меня глаза и молча кивнул. Дальше он несколько секунд смотрел на карту, пока Кеша и Рашид Ибрагимов заполняли лётную книжку. Хачатрян в это время объяснял Могилкину особенности рельефа в районе высоты 939.

— Здесь мы пройдём, но прикрыться будет нечем. Но тут есть альтернатива, — показал Батыров на расчётный район высадки десанта.

Я посмотрел на Кешу, который закончил с документацией. Петров придвинул мне фотопланшет и показал на ту самую «альтернативу».

— Что здесь? — спросил я.

— Юго-восточная часть хребта Табиг. Здесь есть небольшое плато. Думаю, что два вертолёта одновременно здесь сядут. Это и скрытно, и быстро, и разумно, — объяснил Кеша.

— Я его слова подтверждаю. И… я уже доложил командованию, что именно там и будет высадка.

— Поспешили, — покачал я головой, отодвинув от себя карту.

За столом все друг с другом переглянулись. Но больше внимание было уделено именно мне. Будто бы ждали, что я ещё скажу по поводу варианта с высадкой на плато.

Посмотрев на карту, я понял, что в данном месте садиться нельзя. Это единственное пригодное место. И об этом однозначно знает противник. Плюс слив информации будет обязательно.

Но факт в том, что рассчитать место посадки — не значит садиться именно там.

— Думаю, план менять в данную минуту не стоит. Работаем как обычно. Идём звеном и прикрываем. Десантная группа ждёт команду на высадку. Обрабатываем площадку, гасим оставшиеся после сегодняшнего удара огневые точки…

Тут мои слова резко прервались звуком упавшей металлической кружки. Моментально все взгляды были направлены на одного человека, сидящего рядом со мной. Показательно, что в руках у Иннокентия в этот момент осталась часть кружки.

— Мужики, она как-то сама. У них тут всё «на соплях», — объяснил Кеша, показывая оторванную металлическую ручку от кружки.

— Ай, Кеша-джан, как ты так можешь⁈ Такие кружки как Арарат — вечные и несокрушимые, — возмутился Рубен Хачатрян.

— В «умелых» руках и не такое возможно, — улыбнулся я, похлопав Иннокентия по плечу.

В ответ несколько хохотков пронеслись по помещению. Приглушённых, но искренних, незлобных.

Общая, сдержанная в темноте волна веселья прошла по комнате. Даже храп отдыхающих лётчиков прервался. Обсуждение завтрашнего вылета закончили и разошлись по кроватям.

Моё место отдыха было рядом с Батыровым, а на втором ярусе спал Кеша. Когда свет в комнате выключили, тишина установилась моментально.

— Саныч, что после Сирии будешь делать? — шепнул мне Батыров, повернувшись в мою сторону.

В голове возникла одна мысль. Сейчас бы я с удовольствием поучаствовал в мероприятии, которому уделил много времени в отпуске.

— Хотел на охоту сходить. Или на рыбалку.

— А в целом, так и останешься в Торске? Может в академию пойдёшь учиться?

— Не знаю. До академии идти далеко. А охота и рыбалка близко, — ответил я, и Димон еле слышно посмеялся.

Кеша тем временем, дёрнул одеяло, и оно с лёгким треском пошло по швам.

— Вот ведь, — пробормотал он. — Тут всё слабое: ручки отваливаются, одеяла рвутся. Ладно хоть вертолёт держится.

Несколько голосов в темноте прыснули, кто-то кашлем прикрыл смех.

А после снова воцарилась ночная тишина. Скрипы, сопение, редкий кашель, запах керосина и ощущение, что весь этот простой, грубоватый быт был родным и своим. Завтра снова подниматься в небо, а пока ночь, общая комната и редкие простые шутки, от которых не менее приятно на душе, чем от любой картошки с салом.

Утром всё было готово к вылету. Боевые действия в районе Пальмиры не останавливались. На аэродроме была лёгкая суматоха.

Мы с Кешей и экипажем Батырова шли по бетонке к вертолётам.

— Сан Саныч, вот всё думаю… когда мы уже нормальной шаурмы покушаем? — ворчал Иннокентий.

Я поправил свой жилет и подтянул автомат.

— Ты час назад тарелку каши заправил тушёнкой так, что повар чуть в обморок не упал.

— Так это ж час назад! — возмутился Кеша. — Мы, кстати, с Леной двойню ждём. Ты думаешь почему? Питаться правильно нужно!

Я усмехнулся.

— С твоими аппетитами, скоро у тебя целое полевое подразделение будет.

Кеша коротко захохотал, и тут же посерьёзнел, увидев группу бойцов рядом с Ми-8.

— Никого не узнаёшь? — указал на одного из советских солдат Петров.

— Не-а. Он такой один. Его ни с кем не перепутаешь, — ответил я.

Кешу я отправил к нашему Ми-28, а сам решил подойти с Батыровым вместе к советским