Как приручить дракона 4 - Евгений Адгурович Капба

земной альма матер располагались на улице Земской — она тут в каждом городе была, вроде как у нас Советская, — улице Завиши Чарного и на улице Собакевича. Секции распределились по факультетам. Гуманитарно-филологическая, в которой, что логично, мы оказались вместе с девчатами Елены Владмировны, проводилась на улице Завиши Чарного, в четвертом корпусе — месте дислокации исторического, юридического и филологического факультетов. У нас было не так — но кого это интересует!

Ребята выступали в огромной аудитории-амфитеатре, перед настоящими докторами наук: языковедами, историками, юристами, социологами и философами. Страшное дело!

Педагогов сразу же определили на галерку — дабы советами и шиканьем своим не смущали юные умы. Ну и не науськивали участников друг на друга, не подсказывали каверзные вопросы. Спрашивать имело право только жюри и школьники-участники. Я слушал с интересом и со все возрастающим приятным чувством предвкушения: может быть, наша работа и не была самой масштабной или солидной, но уж точно — интереснее и провокационнее темы не нашлось! Да и в Ляшкове с Демочкиной я ни капельки не сомневался: ребята что надо!

Для приличия, после выступления девчонок с их славянско-эльфийскими гидронимами, я показал Елене Владмировне большой палец:

— Очень достойно! Хорошо смотрелись, и работа стоящая!

Оно и вправду было так, просто — ничего нового. Хорошо известные факты, собранные по кусочкам из разных источников. Но у учительши аж глаза засияли! Это что — я для нее настолько авторитет? Она одними губами прошептала:

— Спасибо, Георгий Серафимович!

Но я уже отвлекся от нее: выступали ребята из Ветковского района про какой-то странный обряд «Пахаванне стралы» — «Похороны стрелы», если по-русски. А после них должны были выйти мои! История с этим обрядом, наверное, стоила внимания, но я малость занервничал: учительская болезнь, за учеников мы переживаем больше чем за себя…

Однако — зря. Ляшков и Демочкина включили презентацию, и звонкий голос десятиклассницы заполнил собой зал:

— Часто в жизни нам приходится сталкиваться со стереотипами — привычными моделями отношения или поведения, направленными на какую-либо социальную группу. Одной из самых частых объектов для стереотипного мышления является такая группа как молодежь. «Вот нынче молодежь пошла! Ни стыда, ни совести, одни гулянки на уме!» — можно услышать на лавочке у любого подъезда. Старшее поколение — бабушки и дедушки, и люди в самом расцвете сил — мамы и папы, нередко имеют весьма смутное представление о том, чем живут их молодые соотечественники, их дети и внуки…

Научил я их держать аудиторию, даже педагоги на последних рядах перестали шушукаться и глянули на экран и смотрели на диаграммы как завороженные. Да, вопросы и ответы про престиж хорошей успеваемости и карманные деньги вызвали интерес, но когда Юра стал рассказывать про романтику и интим — сначала поднялся гул, даже среди членов комиссии, а потом воцарилась мертвая тишина. «Тема номер раз» — актуальна во все времена, в любом возрасте.

— Как можно увидеть на диаграмме, мнения разделились весьма симметрично: 35% считает, что большая часть современных десятиклассников ни с кем не встречается, еще 32% думает, что для нынешних выпускников характерны длительные постоянные отношения, — Ляшков академическим жестом поправил очки. — Беспокойство вызывают 38%, считающих своих сверстников непостоянными и ветренными. Так ли это — можно судить по следующему вопросу: «Состояли ли вы в отношениях с девушкой (парнем) в последние два года?» Только 6% опрошенных признались, что не стремятся к постоянству, для остальных характерно или отсутствие романтических отношений, или стремление встречаться с одним человеком.

— А такое можно…? — прошептала Елена Владимировна, глядя на меня очумелыми глазами.

Я пожал плечами в ответ. На самом деле ее эмоциональная реакция была для меня довольно странной… Хотя — мало ли, что там ее зацепило? Ляшков меж тем, взявший на себя самый тяжкий блок вопросов, продолжал жечь:

— Если верить данным опроса, подавляющее большинство юношей — около восьмидесяти процентов — к десятому классу не имело интимных отношений, еще семнадцать — имели такой опыт (включая интимные ласки) с одним партером. Также и семьдесят процентов девушек-выпускниц вообще не имели интимного опыта, еще тридцать — только с одним человеком… Ни одна девушка не призналась, что имеет большой интимный опыт с разными партнерами!

— Врут! — выкрикнул кто-то.

Ляшков не сплоховал:

— Даже если все отвечающие врали, то это означает, по крайней мере, тот факт, что в молодежной среде непостоянство и беспорядочный образ жизни не в моде и вызывают чувство стыда! — парировал он и продолжил. — И тем более странным выглядит вот эта диаграмма — значительная часть опрошенных юношей и девушек считает, что у почти всей женской части выпускных классов имеется богатый интимный опыт! Снова мы имеем дело с пессимистичной оценкой молодежи самой себя, с высказыванием точки зрения, навязанной извне, основанной на фильмах, сплетнях и домыслах. Факты говорят о том, что большая часть юношей и девушек или не имели такого опыта, или придерживаются традиционной моногамии в вопросах интимной жизни и это не может не радовать!

В общем — мои ребятишки поймали кураж. Они лихо отбивались от вопросов, которые вопреки всем правилам стали накидывать и педагоги. Было видно, что подобного рода исследования тут в новинку, да и результатов таких никто не ожидал… Все увлеченно смотрели на помост, кафедру и мультимедийный экран, все взгляды сконцентрировались на моих учениках.

А я смотрел на столешницу парты, за которой сидел. Из нее прямо на глазах, как в таймлапсе, прорастали крохотные зеленые побеги, распускались листочки, открывались бутончики и расцветали цветы. Вся лакированная деревяшка покрылась вязью тоненьких корешков, в аудитории запахло ароматами роз и фиалок.

— Регламент, дамы и господа, регламент! Заканчиваем с вопросами! Продолжим после перерыва! — громогласно заявил председатель жюри и я был ему очень благодарен — пусть это и смазало окончание выступления Ляшко и Демочкиной.

Все ломанулись на выход — обсуждать выступления и строить предположения о призовых местах. Даже мои ребята — и те вышли. В аудитории остались только я, жюри и Елена Владимировна.

— Господа, вам стоит вызвать опричников, — сказал я. — И министерского мага.

— Что, простите? — стали оборачиваться светила гомельской гуманитарной науки.

Я смотрел на учительницу эльфийского, свою коллегу. Девушку, девочку восемнадцати или девятнадцати лет отроду, и пытался вспомнить — какая верхняя планка инициации первого порядка сейчас считалась общепризнанной? Семнадцать лет? Или все-таки девятнадцать — в виде исключения?

Ее волосы сверкали изумрудно-зеленым цветом, на плечах и ладонях расцветали цветы, и