Джалар - Тамара Витальевна Михеева

Он вспомнил, как Саша Сидорова спросила у него на одном из семинаров, бывал ли он в холмах. И ему стало неловко, что нет, не бывал. Хотя чего тут стыдиться? И так ли нужны ему эти холмы, если он носит в своем сердце Край?

– Значит, ты все-таки решился?

Алехин резко обернулся на голос. Арс стоял перед ним. Хотелось сказать себе: он совсем не изменился. Но это была неправда, это не могло быть правдой, даже если внешне друг остался абсолютно прежним. Хоть бы поседел, что ли… Алехин провел ладонью по своим волосам, вздохнул. Арс улыбнулся и протянул ему руку.

* * *

Они развели костер, и Арс заварил травяной чай. Алехин смотрел на него сквозь жар огня и думал, что у него не было друга ближе, а теперь он так далеко и между ними не просто дым, а то неведомое знание, что хранит Арс и не может передать никому, кроме того, кто придет ему на смену через много-много-много бесконечных лет. Алехин хотел о многом спросить, но помимо воли у него вырвалось:

– Как ты?

Арс усмехнулся. Долго молчал, вороша сухие полынные ветки в костре. Удивительно, что они горели долго и жарко, будто были сосновыми дровами из Края.

– Странно, что ты спросил, – ответил наконец Арс. – Ты ведь не за этим пришел, Сережа.

– Не за этим, – эхом откликнулся Алехин.

А зачем? Он и сам не знал. Когда дверь в Край не открылась снова, снова, снова и снова, он вдруг почувствовал такую тоску и такой страх, что даже не мог говорить, хотя Яна спрашивала о чем-то, а Маат нежно покусывала за щиколотку. И тогда он подумал: «Я хочу увидеть Арса. Я так хочу увидеть Арса!» Он собирался с духом несколько дней. Он знал, что холмы могут выбрать его новым Хранителем. И он не хотел им быть. Никогда не хотел. Но, как и у всех, какая-то крохотная частичка его сознания заранее обижалась, что холмы не выберут, эта частичка не боялась, а ждала и хотела стать Хранителем. И он опасался, что холмы услышат именно ее. Но вот он здесь, сидит у костра с Арсом, будто им снова семнадцать и они в экспедиции. Холмы молчали, холмам он был не нужен. Хвала семи пряхам!

– Так что там с пряхами?

– Еще одна появилась на Альтиде. Настина дочь.

Арса наконец пробрало, он потерял самообладание. Пусть на крошечный миг, но все-таки дрогнул. Ведь они все были чуть-чуть влюблены в Настю. И Арс, и сам Алехин, и даже, кажется, Мурашкин. А потом она ушла через озеро Тун на Альтиду и встретила там любовь всей своей жизни. И вот их дочь – пряха. Легко согласилась спасти Мию и – канула, исчезла, пропала в Краю. Ни весточки, ни связи, и кто-то могущественный запечатал Край так, что ни одна дверь Алехина туда не пускает. Думать о том, как он будет говорить об этом Насте, было невыносимо.

Пока он все это рассказывал Арсу, тот мешал и мешал угли в костре. Потом поднял глаза, спросил странное:

– У Настиной дочери есть артефакт?

– Что?

– Ну, что-то есть у нее? У Мии вот была такая половинка ракушки на шнурке, ей бабушка перед дорогой дала. У Настиной дочери есть что-то такое?

– Я не знаю. Но должен быть. Обязательно должен! У Мии – ракушка, у Тайрин – хофоларский бубенчик, говорят, она им стены Рилы пробила, представляешь? У Кьяры – слеза туатлина, мощная штуковина, и…

– Мы собираем по всем мирам артефакты, – перебил Арс и бросил в костер еще охапку полынных стеблей, они ярко вспыхнули. – Уповаем на их силу и исключительность и забываем, что все дело по-прежнему, как и много веков назад, как и всегда, в человеке. Любой артефакт наполняет силой человек. Каждый человек есть артефакт. Я так долго был рядом с Мией и – не видел, не понимал. Я думал, она обычная девочка, которая выросла, разглядывая картинки в книге истин, и поэтому может так легко путешествовать между мирами. Я уповал на артефакт, на книгу. А когда попал сюда, понял, что она новая пряха. Ты знаешь… я ведь боялся, ужасно боялся сказать старому хранителю, что появилась новая пряха. Я боялся, что он не выдержит этой новости. Я боялся его смерти. Боялся остаться один. Врал ему в глаза, делал вид, что Мия – обычный ребенок, даже когда она отыскала меня здесь. Он, конечно, все понял, и впервые я прочел отвращение к себе в его глазах… Он умер сразу же, как только Мия села в свою лодку. Он ушел неуспокоенным, ему было страшно оставлять на меня холмы.

– Ну… – Алехин посмотрел в глаза другу. – Ты вроде бы справляешься.

– Сережа… это был Мурашкин.

– Что?!

Арс ответил не сразу. Сунул Алехину в руку кусок хлеба, кивнул: ешь, мол. Но ничего не лезло в рот. Мурашкин? Как? Как такое может быть? Ведь Гаррэт говорил, что старый хранитель холмов – Дьенто Суэра Току, ему чертова туча лет, он прадед Мии, он не может быть их Мурашкиным!

– И все-таки это был он.

– Ты мне расскажешь?

– Однажды – да. Но не сегодня. Ешь.

– Да какое!.. Хоть намекни!

Хранитель вздохнул:

– Когда он попал сюда, его отбросило на много лет назад… Не то чтобы к началу времен, но далеко, в Четвертую имперскую. Он, конечно, недолго приходил в себя, не ныл и не страдал, ты же помнишь, какой он. Пройдя почти всю Империю и насмотревшись ужасов войны, добрался до твоего Края. Ну, того Края, который в Пятиземелье, сам понимаешь. Но вернуться не смог. Он одолжил лодку у местных и плыл в указанном направлении – должен был выбраться в поселок, куда прилетает с большой земли вертолет, но любая река выносила его в Дальнее море, к берегам Яниной империи. Хотя какого черта она Янина, да? В общем, ему пришлось остаться.

– И холмы выбрали его Хранителем?

– Да. Но сначала он создал здесь братство.

– Что?! Погоди, но ведь это мы его создали… там, у себя. Братство, ШДиМ…

– Мы там, а он – здесь. Мы пытались вытащить его и помогали вернуться тем, кто попал к нам. А он помогал тем, кто жил здесь. Не боролся, нет, просто помогал. Спасал детей, кормил голодных, подбирал бежавших от войны подростков… Он очень близко принял к сердцу мысль Вараксина о том, что в основе мира лежит договор, а не борьба. Он взял новое имя, исходил Империю и свое королевство вдоль и поперек. А потом встретил здесь любовь всей своей жизни, у них родилась дочь.

– Бабушка Элоис?

– Да.