Сингулярность Смерти - Vinnipukhovich

— Это не то, что я имею в виду, — Лина сдвинула локтем его руку, пытаясь получить хоть какую-то реакцию. — Ты ведь не собираешься бросить всё и просто убить всех подряд?

Глитч чуть улыбнулся. Это была не настоящая улыбка, это было что-то грубое, оборванное.

— Мне кажется, Лина, ты уже слишком много хочешь. У тебя слишком много вопросов.

Она вздохнула и отступила на шаг назад. Не хватало только того, чтобы она тоже стала частью его мира. Её вопросы, её сомнения, её надежды. Он не был готов делиться собой, делиться тем, что с ним происходило. Он был глухим и холодным, как одна из машин, что ползали по этим улицам, и его мысли крутились по кругу.

Далеко впереди они услышали шорох. Кто-то двигался, осторожно, прячась в тенях. Это был сигнал для Глитча, чтобы снова вернуться в режим охотника. Он не думал, не анализировал, просто действовал, не давая себе ни единого шанса на слабость. Ему надо было избавиться от этого чувства — чувства, что кто-то следит за ним, что его ещё можно остановить. Время двигаться дальше.

Внезапно перед ним появился силуэт. Глитч не раздумывал. Его рука уже выхватила оружие, и даже Лина не успела среагировать, как Глитч исчез в тени. Он двигался быстро, не чувствуя усталости, поглощённый одной целью. Лина поспешила за ним, но что-то в её глазах заставило его ещё раз остановиться.

Это была ошибка. Она уже была частью его истории.

И Глитч, возможно, не смог бы отпустить её так же, как отпустил Зою.

Он остановился в полумраке, опустив оружие. Он видел, как Лина всё приближалась, её шаги были короткими, но уверенными. Её глаза, полный тревоги и отчаяния, снова встретились с его взглядом. Он понимал, что она здесь не для того, чтобы подчиняться, а чтобы быть рядом, быть его опорой, несмотря на всё. Она была другим человеком в этом мире.

Но Глитч не знал, что делать с этим. Он видел её снаряжённую форму, её свежие раны, но её сердце не было таким, как у него. Она не была разрушена. Она всё ещё верила в то, что можно что-то изменить.

Слишком долго он не чувствовал ничего, кроме боли. Слишком долго его сердце было покрыто льдом, но что-то было… не так.

— Ты не можешь продолжать в этом духе, — прошептала Лина, её слова сжали его внутри, как невыносимое бремя.

Глитч молча кивнул, не отвечая. Он знал, что её не остановишь. Это был её выбор — верить, что можно остановить его.

И всё же… он был другим. Он был готов идти дальше, даже если это значило разрушение его самого.

Покидая старое убежище, Глитч снова почувствовал, как туман настигал его разум. Но Лина была рядом, и это было нечто новое для него. Эмоции, привязанности, которые он старательно вытолкнул из себя, теперь заполонили его целиком.

Глитч стоял, прислонившись к стене, вслушиваясь в гул вечернего города. Боль уже не казалась ему чем-то чуждым. Она стала частью него, как постоянный спутник, который не спрашивает разрешения, а просто живет рядом. Но вот Лина. Она была другим миром, чуждым и близким одновременно. И хотя он отдалился от неё, стараясь не вовлекаться, её присутствие продолжало оставаться рядом. В этом беспорядочном хаосе, где люди убивали друг друга, а каждый день был битвой за выживание, она была его якорем. И, несмотря на то, что он пытался это игнорировать, это странное чувство привязанности стало для него очевидным.

Задачи, поставленные командованием, не могли отвлечь его от этого чувства. Когда они снова выехали в разорённый район, где ещё оставались следы взрывов и следы жизни, Глитч чувствовал, как его сердце тяжело стучит в груди. Он был уже слишком далеко в этом аду. Но Лина… Лина, которая всё пыталась быть рядом, видеть, переживать, не отступать, становилась для него всё более загадочной.

— Что будет с нами? — тихо спросила она однажды, когда они снова отправлялись по улицам, скрытым от вражеских патрулей.

Глитч посмотрел на неё, пытаясь угадать, что она имела в виду. В её голосе не было сомнений. Была тревога. Он понял, что она ждала от него ответа, какой-то надежды.

— Мы сделаем то, что нужно. В этом мире так устроено всё. Это либо мы, либо они, — ответил Глитч, сдерживая тот ком в горле, который возникал, когда он думал об этой войне.

Лина замолчала. Она не была согласна с ним, и это было понятно. Но она не сказала ничего в ответ. Она просто шла рядом, и его шаги становились с каждым днем всё тяжелее. Но на этот раз, в её присутствии, Глитч почувствовал, как его привычный холодный расчет и безжалостность начали трещать по швам.

И вот, они снова столкнулись с врагом. Лина и Глитч прорывались через руины, и в этот момент она оказалась прямо перед ним, когда враг открыл огонь. Время замедлилось.

В первые моменты его реакция была мгновенной, холодной. Он выхватил оружие, и пули разрывали пространство вокруг, но не его тело, а тела тех, кто пытался убить их. Он уничтожал их, не думая о последствиях, не задумываясь, сколько жизней он оборвал за один момент. Он был машиной, и чем больше он сражался, тем менее он чувствовал.

Но затем, когда огонь стих, когда пыль осела и звуки выстрелов затихли, Глитч внезапно заметил Лину. Она стояла рядом, её взгляд был усталым, но в нем оставалась решимость. Это была решимость выжить, и в её глазах было что-то большее. Это было то, чего он сам так давно потерял — вера в то, что всё это может закончиться.

— Ты не боишься? — спросил Глитч, и его голос был таким, как будто он сам не знал ответа.

Лина посмотрела на него с лёгкой улыбкой, хотя и её лицо было измазано пылью и кровью.

— Я боюсь, Глитч. Но я боюсь ещё больше того, что ты уже не видишь разницу. Мы с тобой оба здесь, но ты забываешь, ради чего ты живёшь.

Эти слова пробили его до глубины. Она говорила о чём-то, что он пытался скрыть, что он не хотел осознавать. Он утратил всё, что могло бы быть важным, и с каждым днём его душа становилась всё холоднее. Это была не просто война. Это было его поглощение войной. Он становился частью её.

Глитч повернулся, чтобы уйти, но в этот момент, как никогда ранее, он ощутил, как невыносимо тяжело на душе. Эта тишина, которая