Оракул с Уолл-стрит 5 - Алим Онербекович Тыналин

— Тогда что вы посоветуете? Как спасти дело всей моей жизни?

— Контролируемая ликвидация, — ответил я, стараясь говорить мягче. — Продать здоровые активы, погасить долги, честно рассчитаться с клиентами. Лучше потерять деньги, чем репутацию.

— А персонал? Двенадцать человек, некоторые работают здесь с молодости.

— В нынешних условиях увольнения неизбежны. Но лучше честный расчет, чем банкротство с судебными разбирательствами.

Старик налил себе третий стакан виски, его руки тряслись все сильнее:

— Знаете, мистер Стерлинг, мой дед основал эту фирму в 1882 году. Мой отец расширил ее во времена золотой лихорадки. Я превратил ее в одну из самых уважаемых на Уолл-стрит.

Он отпил и горько усмехнулся:

— А теперь все рухнет при мне. Я стану Уинтропом, который потерял семейное дело.

— Мистер Уинтроп, кризис временный. Через несколько лет экономика восстановится.

— Мне семьдесят лет, — он посмотрел на портреты предков. — У меня нет времени на восстановление. Это конец династии Уинтропов на Уолл-стрит.

Я направился к выходу, но у двери остановился:

— Мистер Уинтроп, если решите ликвидировать фирму, я могу помочь с оценкой активов и поиском покупателей. За разумную комиссию.

— Спасибо, — он не поднял головы, уставившись в стакан с виски. — Я подумаю над вашим предложением.

Покидая здание «Winthrop Associates», я ощущал тяжесть на душе. Отказ от предложения старика был правильным с деловой точки зрения, но оставлял горький привкус. Сэмюэль Уинтроп представлял целую эпоху американских финансов, которая уходила в прошлое.

В машине О’Мэлли заметил мое настроение:

— Тяжелый разговор, босс?

— Да, Патрик. Наблюдать крушение династий особенно болезненно. Уинтропы были на Уолл-стрит почти полвека.

— А теперь их время закончилось.

— Именно в этом и трагедия. Кризис не делает различий между достойными и недостойными. Он сметает всех подряд.

Вечером, сидя в кабинете особняка с бокалом шотландского виски, я размышлял о встрече с Уинтропом. Его фирма станет еще одной жертвой краха, а дюжина преданных сотрудников потеряет работу.

Мог ли я помочь старику? Технически — да, миллион долларов не критичная сумма для моих возможностей. Но это означало бы риск ради спасения чужой ошибки, а в бизнесе такая сентиментальность губительна.

Знание будущего давало власть, но также и моральную ответственность за каждое принятое решение.

Глава 25

Новые союзы

Packard Twin Six мягко катился по Парк-авеню в сторону знаменитого небоскреба Standard Oil Building. Ноябрьское утро выдалось ясным и морозным, солнце отражалось в стеклянных фасадах высотных зданий, превращая Манхэттен в сияющий лабиринт из стали и стекла.

Город постепенно адаптировался к новой реальности после краха. Толпы на тротуарах поредели, очереди безработных растянулись у зданий муниципалитета, а газетчики на углах выкрикивали заголовки о новых банкротствах. Тем не менее жизнь продолжалась, и те, кто сохранил капитал, получили беспрецедентные возможности.

— Приехали, босс, — объявил Мартинс, останавливая автомобиль у входа в сорокаэтажную башню из известняка и стали.

Здание Standard Oil поражало своей монументальностью. Массивный фасад с арочными окнами и резными украшениями символизировал мощь нефтяной империи Роквуда.

О’Мэлли вышел первым, внимательно осмотрел окрестности и кивнул мне. После предупреждений Мэддена мы не расслаблялись ни на минуту. Швейцар в золотых галунах и белых перчатках распахнул передо мной тяжелые бронзовые двери, украшенные барельефами нефтяных вышек.

Вестибюль Standard Oil Building производил впечатление храма современного капитализма.

Потолок высотой в тридцать футов украшала фреска, изображающая историю нефтяной промышленности, от первых скважин Пенсильвании до современных нефтеперерабатывающих заводов. Пол из полированного мрамора отражал свет люстр из венецианского стекла, а стены облицованные травертином, придавали всему помещению ощущение вечности и надежности.

Лифт с позолоченными решетками и красным бархатным диванчиком доставил меня на тридцать пятый этаж. Здесь располагался личный кабинет Дэвида Роквуда-младшего, наследника нефтяной империи и одного из влиятельнейших промышленников Америки.

Секретарша, элегантная женщина средних лет в строгом темно-синем костюме, встретила меня с профессиональной улыбкой:

— Мистер Стерлинг, мистер Роквуд ожидает вас в кабинете. Позвольте проводить.

Мы прошли через анфиладу комнат, где за дубовыми столами склонились над документами служащие в безупречных костюмах. Воздух наполняли звуки печатных машинок и приглушенные голоса, ведущие телефонные переговоры с месторождениями по всему миру.

Кабинет Роквуда занимал угол здания и поражал сочетанием деловой функциональности и утонченного вкуса. Панорамные окна открывали вид на Центральный парк, где голые ветви деревьев припорошил ранний снег. Письменный стол из полированного ореха, размером с небольшую лодку, был завален картами нефтяных месторождений, финансовыми отчетами и телеграммами из Техаса и Оклахомы.

— Уильям! — Роквуд поднялся из-за стола, протягивая руку. Высокий, худощавый мужчина, с аскетичными чертами лица и пронзительными серыми глазами, излучал энергию и решимость. Его темно-серый костюм от лучшего портного Лондона сидел безупречно, а белоснежная рубашка с накрахмаленным воротником подчеркивала строгость натуры. — Превосходно, что смогли найти время. После краха каждый день на счету.

Мы обменялись рукопожатием, и я занял кресло из зеленой кожи напротив его стола. На столике рядом дымился серебряный кофейник, а фарфоровые чашки ожидали, когда их наполнят.

— Кофе? — предложил Роквуд, наливая ароматный напиток в тонкие чашки. — Смесь из лучших сортов Ямайки и Гватемалы. В такие времена хороший кофе одно из немногих доступных удовольствий.

Я принял чашку и отпил пару глотков, наслаждаясь богатым ароматом. Роквуд присел на край стола, что не соответствовало его обычной чопорности, но выдавало волнение.

— Уильям, начну с благодарности. Ваши рекомендации спасли семейное состояние от катастрофы, — он достал из ящика стола кожаную папку с финансовыми отчетами. — Перевод семидесяти процентов активов в золото и государственные облигации перед крахом оказался спасительным.

Я изучил цифры. Состояние семьи Роквудов сократилось всего на восемнадцать процентов, в то время как большинство миллионеров потеряли половину или больше.

— А что с нефтяными активами?

— Здесь картина сложнее, — Роквуд встал и подошел к большой карте Соединенных Штатов, висевшей на стене. Красные булавки отмечали месторождения, синие — нефтеперерабатывающие заводы, зеленые — заправочные станции. — Цены на нефть упали на сорок процентов. Мелкие операторы в Техасе и Оклахоме разоряются десятками.

Он указал на скопление красных булавок в восточном Техасе.

— Только за последний месяц семнадцать независимых компаний объявили о банкротстве. Их активы продаются за четверть от стоимости полугодовой давности.

— Это создает возможности для консолидации, — заметил я, отпивая кофе.

— Именно об этом хотел