Первая кровь - Андрей Абрамов

говорящего. На невысоком помосте, сложив на аналое руки, стоял человек, чья личность была хорошо знакома. Де Бромосса! Этот уж оторвётся по полной. Состряпает из аутодафе театральное представление, слухи о котором ещё долго будут ходить по тавернам. Вспомнив, что сделал с Бенджамином генеральный инквизитор, черпий сжал кулаки.

В главные ворота медленно въехал паровой тягач, тащивший на прицепе обшитые железом повозки. Вместо окон – узкие смотровые щели, вместо удобных поручней – длинные шипы. Все условия, чтобы последние минуты жизни стали тягостнее.

Едва тягач доехал до места стоянки, публика истошно завопила. Черпий немного привстал, пытаясь рассмотреть подробности. А! Теперь понятно, в чём тут дело. В последних повозках, скорее всего, находился отступившийся клир, а вот в первой…

Артур обернулся. Епископ о чём-то переговаривался с Экбертом. Рядом оживлённо жестикулировал Максанс. Очевидно, пытаются донести до короля абсурдность происходящего. Ладно, это пока мало, чем поможет. Что там с повозками?

… первая повозка судя по свежим заклёпкам, изготовлена совсем недавно, а может, и вовсе переделана из железнодорожного вагона. По крайней мере, сильно походила на последний. Заказчик верно решил перестраховаться, раз наказал укрепить её как бронемашину: периметр обшит толстыми стальными листами и усилен балками.

Артур пристально вгляделся в смотровые щели. Внутри мелькнула тень. Мысленный взор возвысился и переместился вплотную к узким прорезям. Церковник вздрогнул. Исполинская сущность почувствовала его присутствие и обратила взор на незваного гостя. Спина в одночасье взмокла. По коже пробежал неприятный холодок. Взгляд. Он не принадлежит ни человеку, ни зверю. От него невозможно спрятаться. Он проникает в сознание и исследует изнутри. Так бывает, когда оппонент скрытно оценивает возможности противника.

Эби тоже что-то почувствовала. Спрыгнула с колен Артура и укрылась под сиденьем.

– Явите свету еретиков-отступников! – Де Бромосса повысил и без того дребезжащий голос.

Загремели замки. Тяжёлая дверь отъехала в сторону, открывая чрево передвижной узницы.

Один из конвоиров, высокий парень с револьвером на поясе и плетью в руке, дёрнул за ручку раскладной лестницы.

В проёме появился осуждённый отступник. Первое, что бросалось в глаза, это расплывшееся от побоев лицо. Вернее, его отсутствие. Вместо привычных очертаний – кроваво-чёрное пятно, окаймлённое слипшимися волосами. Из одежды только грязная повязка.

Несмотря на смертные грехи отступников, Артуру не доставляло удовольствия созерцать последствия работы Де Бромоссы. Грешники удостоены смерти, но не многодневных и жестоких истязательств. Порой инквизиция переступала все мыслимые грани, но это зачастую объяснялось божьей волей и нетерпимостью к ереси.

Следом вышли ещё трое обречённых. Последний еле держался на ногах и постоянно натыкался на впереди идущего.

Бывших клириков под конвоем отвели к «позорному столбу» и приковали толстыми цепями. Со стороны разгневанных горожан сразу же посыпались проклятия.

Захлопнув дверь повозки, конвоир направился к следующей.

– Кроме предателей церкви, на божьем суде присутствуют люди и с прочими смертными грехами, – Де Бромосса в предвкушении облизнул губы. – Убийцы, насильники, охотники за головами – все они желанные гости Площади Очищения.

Последние слова резанули Артура по ушам. Охотники за головами? Неужели король передумал и отдал главаря загонщиков в лапы инквизиции? Стало не по себе. Наёмнику он не сочувствовал, тот много наворотил за свою жизнь, но черпий просил за него. Когда на пороге церковной колымаги появился знакомый силуэт, Артур отвёл взгляд.

Помимо Рябого, в повозке оказались ещё четверо узников. Их, так же, как и отступников, приковали к столбу.

– Какие новости? – черпий вздрогнул. На соседней лавке сидел епископ.

Артур покосился в сторону осуждённых.

– Ты знал, что Рябой будет среди них? – улыбка сошла с лица епископа, и Артур это сразу приметил. – Я обещал, что…, можешь не отвечать. Что говорит Экберт?

Брюмо предпочёл проглотить колкость напарника, нежели оправдываться. Как бы то ни было, но судьба наёмника предрешена. Суммарно его преступления тянули на две, а то и три казни, и никакие сотрудничества со следствием не сыграют роли, разве что в способе исполнения приговора.

– Инквизиция вытянула из него всё до последнего, а конклав не упустил возможности сделать аутодафе зрелищнее.

– Дай угадаю. Инициатором решения выступил Арисменди.

– Да, – епископ почесал Эби за ухом. – Экберт планирует ударить по Валирии.

– Как? Столько людей поляжет на переправе.

– Уиллис почти закончил с усыпляющим газом, а гвардейцы оснащены дыхательными масками. К тому же у короля появился Максанс. Тот неплохо ориентируется в нижнем городе и поведёт основные силы тайными тропами. Небольшой отряд двинется через лагерь торговцев. Проводником у них будет Джо Ларсен.

– И сколько же запросил пресвитер?

– Почти ничего. Восстановить церквушку и очистить поселение от пустоголовых, – Брюмо взглянул на помост. – Месса начинается. По окончании суд огласит приговоры.

Место у аналоя занял проповедник. В отличие от ряженного Де Бромоссы, старик был облачён в простую литургическую рясу, перевязанною на поясе грубой верёвкой. В руках молебная книга и символ принадлежности к Правым церквям.

Трибуны стихли. Над Площадью Очищения пронёсся тягучий баритон, монотонно проговаривающий молитвенные слова. Еретики склонили головы. Двоих било дрожью. Оказавшийся перед лицом смерти человек в глубине души всегда надеялся на милосердие. Только вот головой понимал – призрачная спасительная нить так и останется недосягаемой. Оправдательные вердикты на аутодафе выносились крайне редко и считались скорее недоразумением, нежели правилом.

Для обычных горожан и большей части духовенства происходящее на площади не вызывало никаких опасений. Всё шло по отточенному годами сценарию. К подобной прелюдии жители Галифаста привыкли давно.

Но что-то изменилось. Артур это почувствовал и тихонько толкнул наставника. То, чего почти никто не ощущал. Лишь некоторые из обладающих достаточно большим духовным вместилищем монахов крутили головой, в попытке определить источник возмущения пара.

– Что-то не так с исполином, – черпий еле слышно шепнул епископу.

– Урны молчат, – тот вопросительно посмотрел на парня.

– Мои тоже, но ментальная активность изменилась, – Артур обернулся. – Смотри!

В кардинальской ложе также почувствовали неладное, но не это показалось черпию странным. Непонятной стала реакция кардиналов, с какой они отреагировали на витающую в воздухе угрозу. Мерсидос, как и сам Артур, озабоченно оглядывал площадь, Арисменди же, наоборот, сидел подобно истукану, закрыв глаза и что-то бормоча под нос.

– Он общается с ним! А что, если Губернатор и Арисменди призвали исполинов?

– Мы этого не знаем. Более того, я начинаю сомневаться, что кардинал тот, кто нам нужен. Если он носит Перст, значит, должны быть стигматы. А их нет!

– Но я же слышал сам! Тогда! В лаборатории. И на допросе Рябой рассказывал про обряд призыва. Это не может быть совпадением.

– Поживём-увидим.

– Это Арисменди, и он избавляется от Рябого, а допрос инквизитора не больше, чем театральная постановка, – не унимался Артур. – Де Бромосса