Громче меча 3 - RedDetonator

class="p1">— Которая даёт очень много вкусного и полезного молока! — ответил я. — Это метафора — мне выгоднее самому делать такую сталь и продавать любому желающему, чем раскрывать кому-то её секрет и выиграть лишь разово.

— Разумно, — вздохнул кузнец. — Жаль.

— Да, надо было соглашаться в тот раз, — улыбнулся я ему. — Но будь уверен — я никому не продам этот секрет, поэтому твоя сталь в безопасности. Всё равно той стали много не произведёшь — очень уж тяжело её делать.

— Ну, тогда я буду спокоен, — улыбнулся Планшерель. — Благодарю тебя, что продал секрет тигельной стали только мне, мейстер мавр Вэй. Я уже окупил покупку секрета и сейчас получаю прибыль.

«Мейстер мавр» — это на бриттском языке означает «большой мастер» или «гроссмейстер». Это высшая степень выражения уважения мастером мастеру…

— Я держу данное кому-либо слово, — пожал я плечами. — Так работает честное дело.

— Ещё раз благодарю тебя, господин председатель, — поклонился Планшерель.

— Я принимаю твою благодарность, — кивнул я ему.

— Ходят слухи, что ты собираешься вкладываться в городскую стражу своего квартала… — произнёс кузнец. — А латы ты им закупать будешь?

— Это, пока что, не решено, — покачал я головой. — До реформы стражи ещё далеко — нам бы насущные проблемы решить…

— Но если решите — ты знаешь, где я живу и работаю, — кивнул Планшерель. — Мои латы славятся на весь Юнцзин.

— Я подумаю над твоим предложением, — пообещал я. — Что ж, до встречи, мастер Планшерель.

— До встречи, господин председатель, — попрощался мастер-кузнец.

Глава девятнадцатая

Униформ Ромео Оскар Кило

*896-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, город Юнцзин, квартал Байшань, суверенный участок юся и председателя совета квартала Вэй Та Ли*

— Приветствую тебя, мастер Вэй, — церемониально поклонился Зонг.

Он солидно прикинулся — носит аккуратную хлопковую рубашку бежевого цвета, чёрные кожаные штаны и высокие чёрные сапоги байгуйского фасона, то есть, с заострёнными носками.

Ещё он начал систематически стричься у цирюльника, ухаживает за ногтями и регулярно моется, чего раньше за ним замечено не было.

На безымянном пальце левой руки он носит серебряную печатку с вычеканенным на ней человеческим черепом — никаких драгоценных камней и прочих украшательств, а только чистое серебро.

В целом, он смотрится не броско, не кричаще дорохо-бохато, как можно было ожидать от мелкого ворюги, только-только выбившегося в люди — этот стиль был выработан не без участия Маркуса, с которым Зонг уже снюхался на почве «общего уличного воспитания».

Очень приятно наблюдать, как за столь короткий срок Зонг изменился не только внешне, но и внутренне. Теперь ему уже западло воровать, потому что денег у него хватает, а ещё у него есть альтернативные источники заработка — честные и менее рискованные.

— Здравствуй, — кивнул я ему.

— Привет, гэнгста! — помахал ему Маркус, жарящий барбекю на гриле.

От шкварчащего мяса исходит ароматный дым, пронизанный нотками специй, которых Маркус не пожалел.

Рядом с грилем дымит смокер, (1) в котором находится около пяти килограммов маринованной говядины.

Шашлык ему чем-то не нравится — жалуется, что слишком много специй и мяса не чувствуется, ну и, на его взгляд, пережарено, а ещё, иногда, бывает жестковатым. Не знаю, чего ему не нравится, ведь шашлык — это просто заебись.

Но Маркус предпочитает жарить полусырые стейки в гриле, а также, почти каждый день, ест мясо из смокера.

Зонг повернул нос по ветру и принюхался.

— Вкусно пахнет, да? — спросил я с усмешкой.

— Да… — согласился мой личный PR-менеджер.

— Поесть успеешь, — сказал я. — С чем пришёл?

На дальнем фоне ебашат, как папы Карлы, наёмные строители — они роют траншеи под фундамент новой стены, которой мы обносим расширившийся участок. Старые ограды снесены, фундаменты разобраны, а земля выровнена, поэтому ничего о них больше не напоминает. Ну и дороги между участками тоже сровнены с землёй, а вместо них оборудованы мощёные дорожки между зданиями.

Всё-таки, когда у участка есть нормальные стены, особенно остро чувствуется, что это твоя земля. Стены делают чувство собственности более насыщенным и явным: вот от сих и до сих — всё твоё…

Мы последовательно выкупили двадцать два соседских участка и срыли дома с сараями под корень, что дало, суммарно, примерно гектар безраздельно нашего личного пространства.

В ширину мы расширять участок больше не можем, потому что там по сторонам находятся основные городские улицы, но вот в длину ещё осталось четырнадцать участков. Там живут какие-то слишком несговорчивые люди, не желающие продавать свои земли — у них там что-то вроде сплочённого соседского сообщества и они загибают такую цену, что мне проще купить крупный участок в более благоприятном квартале, чем соглашаться на такое.

«Ничего, не мытьём, так катаньем», — подумал я. — «Впрочем, работы на уже имеющейся площади предстоит дохуя — возможно, передумают, со временем, а мне будет чем заняться».

Капитальные гранитные стены пятиметровой высоты и двухметровой ширины будут построены в течение полугода — от современной артиллерии они вряд ли помогут, но они и не для этого. Это символ — это Кремль.

«Будут деньги — куплю нам разрешение на высоту», — подумал я. — «Нужна будет башня с курантами, чтобы с колоколами. Я даже найму специальных людей, чтобы ровно в полночь будили половину квартала колокольным звоном — а нехуй расслабляться, ха-ха-ха! Ну и башню надо обязательно увенчать красной звездой, чтобы всё, как в настоящем Кремле!»

— Ещё кое-что, мастер Вэй, — произнёс Зонг. — Кланы Хэянь и Чжуйгуан разослали своих людей по всему городу и спрашивают людей о Вите Маджонге. Судя по вопросам, они не до конца уверены, что Вэй Та Ли и Витя Маджонг — это один и тот же человек. Они хотят убедиться в этом, чтобы знать, что ты — это ты и тебя нужно убирать. Скоро они в этом убедятся, поэтому жди гостей.

— Жду с нетерпением, — усмехнулся я.

— Ну и также тебе нужно знать о том, что в город стягиваются разного рода наёмники, — продолжил мой пиарщик. — Среди них есть как опытные наёмные убийцы, так и могущественные практики, зарабатывающие на жизнь убийствами. И, по слухам, в Юнцзин идёт какой-то очень-очень сильный практик закалки тела, промышляющий тем же, чем и предыдущие люди.

— А