Отражение зверя - Галина Дмитриевна Гончарова

Тех, кому все принадлежало просто по праву рождения!

Почему – им?!

Почему не ей?!

А так хочется, безумно хочется… и уже ничего, наверное, не будет. Проклятый возраст подкрадывался незаметно, заставляя красить волосы и пудрить кожу, скрывая седину и морщинки. А что потом?

Марта даже не задумывалась. Кое-что у нее отложено было, может, и прожить она сможет, но ТАК жить? Потому и опиумом она увлекаться начала, не было впереди никакой дороги. И позади тоже не было. Только пустота кругом. Пустота и отчаяние.

Домой вернуться? В деревню? И увидеть, что стало с родителями, с сестрами и братьями, и увидеть жалость и презрение в их глазах? Марта хоть и задирала нос, но понимала, что так и будет.

Если еще остался кто-то знакомый в ее родной деревне, если ее вообще вспомнят.

Ничего у нее за спиной нет. Ни дома, ни человека, ни даже щенка, на улице подобранного. Ни-че-го. И впереди тоже ничего не будет. Вот эти мысли и гнала от себя Марта, эти мысли и запивала горьковатым снадобьем… а когда в бордель пришел этот мужчина…

Эрсон?

Марта отлично знала, кто такие Эрсоны. И когда ее выбрали, воспрянула!

Это ее шанс!

Что она – не сможет стать последней страстью Виталиса Эрсона? Сможет!

Привязать его к себе, влюбить, попользоваться… после такого и на покой можно уходить! Или просто остаться рядом с ним – почему нет? Пусть взгляд его был не особенно страстным, скорее, оценивающим, это неважно, совершенно неважно! Главное оказаться рядом, а там уж она сумеет его заинтересовать, подтолкнуть, подчинить, опыта хватит! Любым мужчиной можно управлять, она-то знает, она в публичном доме навидалась!

Так что женщина с радостью приняла заботы о себе. И волосы в черный цвет покрасила, и услуги опытных служанок тоже были кстати, так хорошо она и в юности не выглядела. Дорогие притирания, масла, шикарная одежда. Неудивительно, что Виталис Эрсон, который лично заехал за ней вечером, был поражен. Так и замер в карете, хоть и ненадолго. Марта себя ждать не заставила, скользнула внутрь, сбросила капюшон дорогого плаща, коснулась пальчиком губ, умело подкрашенных кармином.

– Эрр, я к вашим услугам.

Страстный шепот заполнил пространство кареты, но вместо поцелуя Виталис задумчиво кивнул.

– К услугам… это хорошо. Выпьешь?

– Да, эрр, – Марта точно знала, нельзя отказываться от того, что предлагает клиент. Тем более вино, это будет кстати! Ее чуточку знобило, сегодня она еще не принимала опийную настойку, и женщину начинало слегка потряхивать. Но ее сегодня просто не оставляли одну, ни на минуту, а Ирта была строга. За маковую дурь можно было вылететь из ее дома в три минуты, а не хотелось. Очень не хотелось, остальные публичные дома сильно ниже по классу, и платят там меньше, а это важно.

Дорогое вино мягко скользнуло в глотку, прокатилось огнем по желудку, согрело, расслабило, Марта откинулась на подушки, прикрыла глаза.

Сейчас, буквально минуту, и она опять их откроет, и будет улыбаться, и обязательно очарует Эрсона… карета плавно покачивалась, унося Марту в грезы о покорном ее воле аристократе и будущей свадьбе, а напротив сидел Виталис Эрсон и презрительно смотрел на продажную девку.

Еще ему такого не хватало!

Но на королеву она похожа, спору нет. А если так…

Доза сонного зелья была такой, что трем слонам хватит, а уж этой-то! Скорее всего, она умрет к утру, так что надо торопиться. И Валент уже ждет. Итак…

Надеть королевские драгоценности, убить, разбить лицо, подбросить к одному из потайных входов во дворце – не на улице же оставлять? Тут с нее все и сдерут, а вот если в дворцовый сад, то в самый раз будет. Там она до утра долежать не успеет, найдут. И получится, что королева пыталась вернуться, но умерла, надо только правильно ее убить. Так, чтобы и быстро, и не сразу, чтобы понимали, что с такой раной она еще могла продержаться.

Где принцесса?

У королевы спросите. Вот, как хотите, так и спрашивайте.

Марта даже не почувствовала, когда на ее лицо опустилась палка. Так и умерла в опиумных грезах. Эрр Виталис опустил тело под куст, повернув так, словно она сама туда упала, ползла, и вот, ее оставили силы…

И ушел до того, как поднялась суматоха.

Ему обещали Бустона? Отлично, он должен кое-что сделать, чтобы с ним разобраться! Да, Димас, это будет медленно, довольно ты потрепал мне нервы, пора с тобой и рассчитаться.

Пора…

* * *

Святой отец молился.

Да-да, отправил все письма и теперь молился, а почему бы и нет? Содержание двух писем он даже не знал, и потому считал молитву весьма уместной.

Ее величество где-то там.

Его величество… которое? Саймон? Иоанн? Ханс?

Сейчас это не столь важно, все равно события помчались так, что не стоит пытаться ими управлять. Только удержаться бы, не дать себя уничтожить…

Что зависело от него, он сделал.

Его величество Саймон точно знает, что сестра жива и цела, что ждет ребенка, что напишет ему. Этого достаточно.

А что так кричат?

Отец Роман прислушался – и похолодел.

Ее величество?!

Мертва?!

По спине священника словно ледышкой провели. Какие уж тут молитвы – из храма он вылетел так, словно за спиной крылья отросли. И едва не наткнулся на стражников с носилками.

И на этих носилках лежало женское тело, при виде которого отец Роман мгновенно успокоился.

Капитан стражи сделал шаг вперед.

– Святой отец, прошу позаботиться о теле ее величества.

Отец Роман сглотнул.

– Да, пожалуйста. Несите в часовню.

И посторонился, открывая дорогу скорбной процессии. Впрочем, сам он уже ничего по этому поводу не испытывал, кроме любопытства. Он отлично помнил королевские руки.

И помнил забавный разговор, который у них состоялся однажды, ее величество зацепилась ногтем за ткань, охнула, достала маленькую щеточку и кусочек пемзы, и мгновенно убрала отколовшийся кусочек ногтя, еще и придала ему овальную форму. Так, мимоходом, заметив, что не любит длинных ногтей, которые за все цепляются[23].

У королевы были ухоженные руки с короткими отполированными ногтями. А у этой женщины ногти были достаточно длинные и покрашены чем-то вроде киновари, в красный цвет. И не было родинки между пальцами.

Кто-то другой не обратил бы внимания на такие мелочи, но отец Роман был умен и приметлив.

Это – не королева.

Но что значит все это безумие?

* * *