Отражение зверя - Галина Дмитриевна Гончарова

– И еще – капитан королевской гвардии. Он мне сильно должен, – усмехнулся Демьен.

Алесио был и с этим согласен. Так правильно.

* * *

Для отца Романа появление придворных дам с придворным же туалетом в руках оказалось логичным. Не хоронить же королеву абы в чем! В грязном и окровавленном платье… фу!

А вот что с ними явятся еще казначей, шут… вот этого он точно не ожидал.

– Эрры?

– Вы, наверное, не знаете, эрр Роман, но положено так. Протокол осмотра, – спокойно разъяснил капитан королевских гвардейцев. – Потом его копию в посольство отдадим, а то мало ли какие слухи пойдут!

Пойдут, конечно!

Эрр Роман подумал аж целых полсекунды и тут же согласился, и головой закивал!

– Да-да, конечно! Если положено, так и надо сделать, обязательно!

Это – НЕ королева. Сейчас тело можно осмотреть, описать… как он сам, дурак, не додумался?! И все это потом будет свидетельством против Иоанна и его подлога!

Так что…

– Дамы, давайте мы вам поможем, срежем эти лохмотья, потом опишем все, как положено, это ж убийство королевы, а не поваренка какого, мы все подпишем…

Дамы тоже плохо себе представляли, как надо хоронить убитую королеву и какие при этом надо производить действия. Но если сказано – осмотр, значит, осмотр.

И пошло-поехало.

И нога, длиной в полторы ладони и шириной в ладонь, с мозолями и сломанным мизинцем, и шрамы, и родинки – Алесио лично постарался, описал все, от и до, с присущей ему скрупулезностью, и волоски на руках-ногах, в протокол попало всё! К концу протокола он сильно подозревал, что это какая-то девка из публичного дома, были у нее характерные шрамы, такие остаются от особых клиентов.

Писал и молчал.

И остальные тоже молчали, разве что эрра Розабелла трещала без умолку о том, как ей не к лицу траур, но что ж поделать, обязана она его носить будет. А может, и нет, если его величество раньше женится…

В другой день треснул бы ее Алесио чем потяжелее, ну, или хотя бы проверяющих натравил, а сейчас и благодарен был. Потому что под этот треск не то что опись, что хочешь составить можно было. Хоть ты это несчастное тело вскрывай, никто и не заподозрит.

Под шумок и Колючка отвел в сторону священника.

– Святой отец, позвольте мне снять с души тяжесть?

– Слушаю тебя, чадо?

– Отец Роман, мне кажется, это не королева.

Священник, конечно, был неглуп. Но лица все же не удержал. Что-то проскользнуло… не королева, конечно! Судя по тому, что он увидел, это вообще какая-то девка с улицы. Когда ее раздели, особенно видно стало, и выходило так, что эта баба вообще рыжая… была, при жизни. Просто волосы ей покрасили черной краской и в порядок ее привели. Но разница между уличной девкой, да, скорее всего, именно этим и промышляла несчастная, и благородной эррой видна сразу. Тут и веснушки на коже, тут и отсутствие послеродовых следов, и высыпания, характерные для дурной болезни…

Если бы королеву осматривал кто-то из родных, кто-то, кто хорошо ее знает, никогда бы эту фальшивку за ее величество выдать не удалось. Но Иоанну было так выгодно.

Эрр Демьен смотрел внимательно.

– Святой отец, вы же пишете в Картен?

– Да, чадо.

А чего отрицать, дело-то житейское?

Пишет, поди, не напиши!

– Вы же и протокол этот отправите, верно?

– Да, эрр.

– Хорошо. Это хорошо.

Отец Роман подумал, что хорошо… сложное это слово.

Кто-то сомневается, что люди, подписавшие этот протокол, вызовут негодование его величества Иоанна? А потому…

– Эрр Демьен, я напишу его величеству Саймону. Не сомневаюсь, вы будете желанным гостем в Картене.

Рене медленно кивнул.

– Я на это надеялся. Спасибо, святой отец.

Мужчины поняли друг друга. Один предложил, второй подтвердил, и оба промолчат.

Пока – промолчат.

К утру все было закончено.

Алесио снял пять копий с описи, одну отдал Рене, вторую священнику, третью начальнику стражи, еще две оставил себе. Это все не просто так.

Это его величество что-то накрутил… он думает, что не попадется?

Зря, очень зря.

Теперь главное все сохранить в тайне. А дальше… дальше будет видно.

* * *

– Давайте, пока мы здесь, попробуем кое-что?

Мария вспомнила о важной вещи и озвучила ее поздно вечером, у костра. Анна уже спала, а вот им последнее время всем надо было меньше времени для сна. Сидели, полуночничали…

– Какой вещи? – тут же заинтересовался Феликс.

– Вот смотри. Тина, может, ты что-то знаешь. Когда мы превращаемся, одежда исчезает вместе с нами. И остальные предметы тоже.

– Да. Так всегда было.

– А вес или количество предметов, которые ты можешь перенести на себе чем-то ограничены?

Тина задумалась.

– Я слышала… нет, читала, давно… кольчуга, оружие. Это ведь много?

Мария кивнула.

Много.

Корона там и рядом не лежала, даже с побрякушками[24].

– Перенесенный вес должен быть больше или меньше массы тела?

– Меньше. И если он ненамного меньше, ты передвигаться почти не сможешь, – кивнула Тина.

– Поняла. А по объему есть ограничения?

– Это как?

– К примеру, доспех весил килограмм тридцать. А вот стол стоит в храме или, там, лавка. Они весят меньше. С ними превратиться можно?

Тина развела руками.

– Когда я превращаюсь, я могу переносить с собой вещи, которые на мне не надеты. Вот, как держава или скипетр. – Мария не стала скрывать такие мелочи. А зачем? Рано или поздно друзья это и сами узнают.

– Крупные?

– Не слишком крупные, – задумалась Мария. – Но тяжелые.

– А от чего это зависит?

Мария развела руками.

– Не знаю. Я искала в библиотеке, но возможностей у меня было мало, а соглядатаев много.

– Надо проверять самим, – решил Феликс.

Проверял он это достаточно своеобразно. Марии досталась роль наблюдателя и регистратора данных, потому что беременной женщине такое не надо. А всем остальным пришлось превращаться по нескольку десятков раз, в том числе и самому Феликсу.

Выяснилось, что превратиться с человеком может тот вес, который он в состоянии поднять. Именно как человек. Понятно, что змея много не поднимет или нетопырь… а вот муравей, если в него превращаться, может с собой и особняк тогда утянуть. Так что привязка шла к человеческому весу. Но чем этот вес крупнее, тем быстрее Мелисса превращалась обратно. Как она сама сказала: не могу, словно тянет что-то назад, как к ногам гири привязали…

И шла еще привязка к размеру.

То есть мешочек с золотом можно было положить в карман и превратиться с ним. А вот стол, даже если его взвалить на себя, превращаться не собирался, и