Сын помещика 3 - Никита Васильевич Семин

— Я такая, какая есть, — с достоинством ответила она мне, когда я уточнил этот момент. — Пусть останусь в памяти моих детей настоящей, со всеми своими недостатками и достоинствами.

Я не поленился уважительно поклониться далеко уже не молодой женщине. И хоть ничего в ее внешности я не менял, но вот эту аристократическую гордость, полную достоинства и самоуважения постарался передать на холсте.

— Все, Митрофан, — облегченно плюхнулся я на сидение пролетки. — Завтра домой возвращаемся.

Тут я вспомнил про яхту и чуть скривился.

— Только давай сначала в порт заедем.

— Как прикажете, барин. Н-но, родимая!

Пока ехали, мужик задал неожиданный вопрос.

— Барин, отпустите меня в баню сходить? Воскресенье, помыться бы. И это… дадите копеек? Из жалования моего?

— А куда ты пойдешь? — тут заинтересовался я.

Самому тоже помыться хотелось, но я думал у домовника спросить — есть ли в доме ванна или нечто подобное. Однако если есть возможность попариться в бане, то я бы лучше ее посетил. Привык уже.

— Да есть здесь одна общественная, — махнул рукой куда-то в сторону центра города Митрофан. — Недорого берут и еще не закрылись на сёдни.

— Туда только мужики ходят, или дворяне тоже? — уточнил я.

— Дык, не знаю, барин, — зачесал в затылке конюх. — Не слыхал я, чтобы господа там мылись. Но чем черт не шутит, могёт кто-нить и бывает там из благородий.

— Тогда после порта туда поедем, посмотрим, — приказал я изрядно повеселевшему Митрофану.

Надолго в порту мы не задержались. Я нашел капитана, который с утра выходил в рейс до Дубовки. Он согласился взять мою яхту на буксир за двадцать рублей. Посмотрел на нее скептически, я даже подумал, что откажется.

— Переживаете, что не выдержит она перехода? — тут же уточнил я у мужчины.

— Есть такое, — вздохнул Григорий Терентьевич. — Но вроде корпус крепкий. Да и путь до Дубовки невелик. Выдюжит.

Завершив с этим делом, мы все же отправились посмотреть на бани. Точнее баню, так как она была в городе одна. Но тут меня настигло глубокое разочарование. Это была даже не баня, а «мыльня». Она так и называлась. Длинное одноэтажное деревянное здание с несколькими печами, куда ходили местные рабочие и горожане помыться. Комфорт минимальный, а уж статус… тут точно дворянину зазорно мыться, в обществе не поймут-с. Даже Митрофан расстроился, потому что здесь толком и не попаришься.

— Ладно, держи рубль, — протянул я ему купюру. — Как меня в комнату отвезешь, можешь сюда ехать, мыться.

В снятую комнату я вернулся расстроенным. Все-таки появившееся желание смыть с себя недельный пот и грязь никуда не делось. Однако не один я думал о помывке.

— Роман Сергеевич, — встретила меня Пелагея, — я взяла на себя смелость договориться с Егором Ивановичем о ванне для вас.

В комнату и правда уже занесли ванну, а девушка успела ее наполовину наполнить.

— Только я не знала, когда вы вернетесь, — повинилась она. — Вода чуть теплая, надо подождать, пока горячая вскипит.

— Ничего, ты у меня умница, — похвалил я зардевшуюся девушку.

— Только Егору Ивановичу надо оплатить за ванну, — чуть испуганно добавила она.

Видимо из-за того, что не согласовала со мной дополнительные траты. Однако переживала она зря. Ее инициатива наоборот добавила мне настроения и о паре рублей новых расходов я не переживал и ее не ругал.

Где-то через час ведро с горячей водой закипело, и Пелагея тут же вылила его в ванну, поставив нагреваться новое. С огромным удовольствием я скинул с себя одежду и погрузился в воду. Сама ванна была не особо большой, метра полтора в длину. Но для помывки хватит.

— Позвольте вам помочь, — присела рядом с ванной Пелагея, беря в руки мочалку.

Тоже скорее всего у домовника взяла. Отказываться я не стал, и меня быстро намылили. А там и сама девица с моего разрешения ко мне залезла. И уже я ее с удовольствием намылил, особо тщательно пройдясь спереди. Закончилось все вполне ожидаемо в постели, чудесно завершив этот непростой день.

Ольга Алексеевна с мрачным настроением сидела в спальне перед туалетным столиком. Она все еще не могла отойти от новости, что помолвка ее сына с Валентиной Уваровой, которая была уже практически заключена — лишь чуток подождать оставалось, сорвалась по вине дворовой девки.

Дополнительно давило на женщину ее собственное обещание сыну никак не вредить этой служанке. А сам он словно привороженный носился с ней, как с писаной торбой. И что делать, женщина не знала. Выгнать девку из дома не получится — мало того, что она собственность Романа, так еще и сын за ней побежит. Поднимешь руку на нее, и опять та же проблема — Роман не простит. Ссора с ним обеспечена. Пока что единственное, что давало Ольге надежду — обещание сына все же жениться на дворянке. Но что толку с того обещания, если отец невесты отказывает в свадьбе?

— Евдокия! — рявкнула на весь дом помещица.

— Слушаю, барыня, — прибежала служанка.

— Передай мой наказ всем слугам — как вернется Роман, с этой девкой… никому не общаться. Словно и нет ее. Не помогать, заданий не давать, не замечать — она для вас должна стать пустым местом, чтобы ей здесь жить стало невыносимо! Даже еду на нее не готовить! Но при том — и пальцем ее не трогать. Если кто ослушается — выпорю лично, поняла⁈

— Да, барыня, — тут же испуганно поклонилась баба.

В таком гневе она свою хозяйку давно не видела. Если вообще когда-то обычно спокойная Ольга Алексеевна на кого-то столь сильно гневалась. Не получив новых инструкций, Евдокия поспешила покинуть помещицу.

Тот же самый наказ