Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон

— А, — сказал Сатурн, — значит, шифр, который женщины в Брайдуэлле набивают на карты, — потомок истинного алфавита?

К тому времени он успел обменяться с Даниелем местами и занять позицию на балконе, так надоевшем им за последние одиннадцать дней.

Даниель переложил журнал на ящик и начал посыпать запись песком.

— Не столько потомок, сколько брат. Их общий отец — философский язык, способ классификации идей. Как только идея внесена в таблицы философского языка, она получает соответствие в виде числа или набора чисел.

— Что-то вроде декартовых координат, — задумчиво произнёс Сатурн, — которыми можно отмечать блуждания наших мыслей.

— Сходство лишь частичное, — предупредил Даниель. — Чтобы избежать неоднозначности, в философском языке — по крайней мере, в Лейбницевой его версии — используются только простые числа. В этом он принципиально отличен от числовых осей Декарта. Так или иначе, философский язык, поскольку он состоит из идей и чисел, можно записать каким угодно способом. Двоичный шифр нашей логической машины — один из них. Когда я был молод, Джон Уилкинс изобрёл другой — истинный алфавит, — который некоторое время был очень популярен в Королевском обществе. Гук и Рен широко им пользовались.

— Кто пользуется им теперь?

— Никто.

— Тогда как тёмный философ может его читать?

— Тот же вопрос мучает и меня.

— Ваш Уилкинс, верно, опубликовал словарь или ключ…

— Да. Я помогал его составлять в Чумной год. Корректура сгорела при Пожаре. Однако книга была напечатана, и её можно найти во многих библиотеках. Тем не менее, чтобы пойти в библиотеку и заглянуть в нужную книгу, наш загадочный покупатель должен был опознать в чудных значках на странице буквы истинного алфавита. Задумайтесь: если бы я показал вам, Питер, страницу на малабарском, догадались бы вы обратиться к малабарскому словарю?

— Нет, ибо мои глаза, многое изведавшие, никогда не видели малабарских письмен и не отличили бы их от японских или эфиопских.

— Вот именно. А наш покупатель, судя по всему, узнал истинный алфавит с первого взгляда.

— Так ли это удивительно, принимая в рассуждение, что он знал, где можно найти спрятанные вещи Гука? Можно заключить, что ему многое известно о Королевском обществе.

— Я полагал, что сведения о том, где искать вещи Гука, получены им от Анри Арланка — привратника в Королевском обществе.

— Я знаю, кто это.

— Надо же! Откуда?

— Он работал у гугенота-часовщика, с которым я вёл дела до того, как начал пить и покатился под гору. Некоторые члены Королевского общества были клиентами этого часовщика. Там они познакомились с Арланком, и так Арланк стал привратником в Крейн-корте.

— До недавнего времени, — сказал Даниель, — я думал, что Арланк передаёт сведения Джеку-Монетчику или кому-то в его организации, то есть лицу, несведущему в натурфилософии.

— В вашей гипотезе есть один изъян, док. Зачем такому субъекту изъеденные мышами вещи покойного естествоиспытателя?

— Невежественные люди воображают об учёных невесть что. Алхимики часто работают с золотом. Возможно…

— И всё же гипотеза не выдерживает пристального рассмотрения.

— Да! — нетерпеливо воскликнул Даниель. — Я её отбросил.

— Могли бы сказать чуть раньше, — проворчал Сатурн. — И какова же новая гипотеза?

— Покупатель — член Королевского общества либо внимательно изучал его ранние годы. Он много знает про Гука, про истинный алфавит и…

Даниель замолчал.

— И?

— Про яды. Недавно было совершено покушение на принцессу Каролину. Её пытались убить кинжалом, смоченным в никотине.

— Чертовски странно, — пробормотал Питер Хокстон. — При том, что в нашем падшем мире не счесть куда более простых способов умерщвления.

— В шестидесятых — золотую пору Гука, эпоху истинного алфавита — некоторые члены общества увлеклись экспериментами с никотином.

— Тогда всё очевидно? — спросил Сатурн.

— Что очевидно?

— Злоумышленник — сэр Кристофер Рен!

Сатурн всего лишь хотел дерзко пошутить и пришёл в ужас, когда Даниель всерьёз задумался над его словами.

— Вы хотите сказать, потому что он — один из немногих доживших до сегодняшнего дня представителей того времени? — проговорил наконец Даниель. — Мысль хорошая. Но нет. Это сделал не Рен, не Галлей, не Роджер Комсток и не кто-либо ещё из тогдашних членов Королевского общества. Предположим, я решил кого-то убить. Стал бы я готовить никотин? Нет. Нет, Питер, это сделал кто-то из более молодого поколения. Он одержим болезненной страстью к Королевскому обществу тысяча шестьсот шестидесятых годов и потратил неимоверное количество времени на чтение наших анналов.

— Зачем?

— Зачем? Когда юноша влюбляется в определённую девушку и преследует её, не страшась разгневанной родни, спрашиваете ли вы, зачем?

— Это другое дело.

— Возможно.

— Ручаюсь, другое. Покупателю что-то нужно, и, сдаётся мне, вы знаете что. Откроете ли вы секрет?

— Я скрывал его не потому, что таюсь от вас, — вздохнул Даниель, — а потому, что самая тема мне глубоко неприятна. Покупатель ищет философский камень.

Сатурн театрально хлопнул себя по лбу.

— Можно было и не спрашивать!

— Он слышал по крайней мере часть истории о человеке, умершем в Бедламе при удалении камня и якобы воскрешённом эликсиром Еноха Роота.

— А, значит, так звали…

— …фигурировавшего в рассказе алхимика. Если вы верите в алхимию, то для вас история подразумевает, что эликсир был изготовлен с применением чего-то вроде философского камня. Согласно учению алхимиков, камень этот получают соединением философской ртути с философской серой. Откуда, спросите вы, их взять? Разные алхимики дают разный ответ. Однако многие считают, что царь Соломон был алхимиком и знал, как добыть философскую ртуть. С её помощью он обращал свинец в золото.

— Тогда понятно, откуда его богатства!

— В точку. Так вот, считается, что если заполучить кусочек Соломонова золота и поместить в пробирную купель, из него можно извлечь следы философской ртути. Думаю, наш покупатель где-то прослышал об алхимическом воскрешении в Бедламе двадцать пять лет назад и решил, что самый простой способ заполучить образчик философской ртути…

— …обшарить Лондон в поисках Гуковых вещей и записок.

— Да. Теперь судите сами. Я приехал в Лондон и начал искать наследие Гука. Арланк был первым, к кому я обратился. Он сказал об этом кому-то в организации Джека, и вскоре известие достигло нашего покупателя.

— Который и прежде склонен был полагать, что Гук где-то спрятал бесценное сокровище.

— Да. Вообразите его чувства!

— Он должен был всполошиться, что вы ищете то же самое и найдёте быстрее.

— Да. Как мы теперь знаем, итогом стала серия взломов. Я довольно смутно представлял их цель, пока мы не нашли документы в стене Бедлама. Тогда всё стало ясно. И тогда же мы поняли, что покупатель ничего не найдёт, поскольку Гук упомянул некий ингредиент, но