Следуя за цветными дымами - Олим Октябринович Бабаев

В это утро Карл сладко спал в своем особняке в Батавии, когда телефонный звонок грубо прервал его сон. Он нащупал трубку и хрипло пробормотал: «Да?»

— Господин начальник тюрьмы Уилсон? — раздался неуверенный голос. Карл сразу понял, что звонящий не из его подчиненных: те знали, что будить его раньше восьми рискованно для карьеры.

— Кто вы и почему тревожите меня в такую рань? — резко спросил он, уже раздраженный.

— Генри Аткинс, сэр. Я управляю мотелем «Пальма» в Батавии. Вчера у нас остановился ваш офицер — мистер Гамильтон...

Карл закатил глаза.

— Если он вам не заплатил или что-то сломал, оформите претензию и передайте моему секретарю, — отрезал он, уже собираясь положить трубку.

— Нет-нет, он заплатил, сэр... — Аткинс не говорил, а будто сам себе надиктовывал текст и выписывал старательно каждую букву. — Дело в том... что час назад я лично видел, как он уехал на своем «Шевроле». А сейчас... Он лежит в номере и спит.

Карл замер, внезапно почувствовав ледяную дрожь по спине.

— Вы точно не ошиблись?» — его голос стал резким.

— Я видел его уезжающим, сэр. А потом зашел убирать номер — а он там, в кровати, спит как ни в чем не бывало, — Аткинс понизил голос. — После взрывов в Ниагаре... Может, это связано с MAAGA?

Карл резко положил трубку. Через десять минут он уже мчался к мотелю, по дороге набрав номер дежурного по тюрьме.

— Исправительное учреждение «Аттика», у аппарата сержант Гамильтон, — раздался в трубке знакомый голос.

— Дензел, это Уилсон. Назови номер своего жетона.

— 9378, сэр, — ответил голос, с идеальной точностью воспроизводя все интонации настоящего Гамильтона.

— Ты сегодня ночевал в мотеле?

— Да, сэр. Выпил с друзьями, заночевал в Батавии. Что-то случилось?

— Пока нет, — сухо ответил Карл, но тревога уже сжимала его горло.

Когда он распахнул дверь номера в мотеле, его ждало зрелище, от которого кровь застыла в жилах: на кровати лежал настоящий Дензел Гамильтон. Это означало, что в тюрьме сейчас кто-то другой...

В это время Гарри Бачински провожал пассажиров «Линкольна Навигатор» в камеру 511 блока «В».

Тюрьма, Аттика, Земля « U332 », недалёкое будущее

Тюрьма возвышалась мрачным замком с высокими стенами и тринадцатью зловещими башнями, каждая из которых скрывала отдельный вход в это царство боли и отчаяния. На огромной территории, напоминающей небольшой город, располагались школа с решётками вместо окон, аудитория для «перевоспитания», гаражи с бронированными фургонами и даже производственные цеха, где заключённые под конвоем собирали мебель для государственных учреждений. Ещё имелась тюремная часовня. Только Бога там нет. Он давно покинул это место. Там капеллан призывал несчастных к смирению, а сам за деньги под рясой проносил в тюрьму наркотики. Вместо божьей любви — смерть.

Четыре основных блока — «А», «В», «С» и «D» — образовывали гигантский квадрат смерти. Внутри этой геометрической фигуры подиумы-тоннели делили пространство на четыре двора, прозванные зэками «квадратами ада». В центре, где сходились все тоннели, находилась круглая площадка, которую узники в шутку называли «Тайм-Сквер». Место, где время словно останавливалось, лишь затем, чтобы снова начать свой безрадостный бег.

Офицер Бачински шёл с серым, как туча, лицом. Ему, должно быть, никак не удавалось унять дрожь в коленях. Он всё время сбивался с шага и спотыкался, иногда озирался, словно проверяя, не отстали ли от него грозные инспектора. Он вёл их по узкому подиуму, служившему крышей тоннеля. Металлические перила, покрытые ржавчиной и царапинами, отделяли их от пустых дворов внизу. Большее время суток дворы пустовали, заполняясь лишь на короткое время, отпущенное на прогулки. О, этого часа узники ждали, как путник в пустыне глотка воды. Здесь курили, играли в карты, совершали сделки, а кто-то просто стоял, глотая полной грудью воздух. Он смотрел в небо, будто ожидал увидеть там Отца Небесного. Да только тот забыл это место. Отвернул свой Божественный лик.

Когда-то здесь несли службу вооружённые часовые, а сейчас безмолвные автоматические турели по-прежнему нацеливались на пустые пространства, готовые в любой момент превратить человека в кровавое месиво.

Маркус и Марсель шли с каменными лицами. Спокойно. Без эмоций. Но Хлоя...

Её пальцы непроизвольно сжали планшет, когда они проходили над «Тайм-Сквер». Мрачное место. Здесь, прямо под их ногами, полвека назад солдаты расстреливали взбунтовавшихся заключённых. От живота, не целясь. Отстреливали, как бешеных собак. С наслаждением. Она почти физически ощущала, как сквозь толщу бетона просачиваются крики умирающих, смешанные с треском автоматных очередей. Здесь каждый камень источает запах смерти. Кровь. Здесь всё ею пропитано. Страхом. Отчаянием.

«Две тысячи человек», — пронеслось у неё в голове. Две тысячи жизней, запертых в этих стенах. Она представила, как они считают минуты до короткой прогулки, как мечтают о глотке свежего воздуха, как ночью в переполненных камерах начинается ад... Ночь. Долгая ночь. Её не пережить. Нет. Лучше уж смерть.

Её дыхание участилось, когда они приближались к блоку «В». Хлоя видела многое — кровь, предательство, боль. Но Аттика имела другой уровень жестокости. Даже самые отпетые рецидивисты бледнели при одном её упоминании.

«Сколько из них сломались здесь? — думала она, чувствуя, как по спине бегут мурашки. — Сколько повесились на самодельных верёвках или перерезали вены осколком стекла? Как? Как так вышло, что люди превратились в зверей? Ну почему?»

Она резко вдохнула, когда Бачински остановился у тяжёлых металлических дверей блока «В». За ними находился тот, ради кого они пришли. Но сейчас Хлоя впервые за долгие годы почувствовала — она не готова увидеть, что скрывается за этими дверями. Она жалела, что не может ослепнуть, оглохнуть. Она не должна это видеть.

С лязгом, от которого по спине пробежали мурашки, массивные двери блока «В» распахнулись. Дежурный офицер, мельком взглянув на Бачински, кивнул и пропустил «инспекторов» внутрь.

Цель — камера «511». Она находилась на третьем этаже, где держали самых опасных. Тех, кого Альянс боялся даже здесь, за толстыми стенами и решётками.

Стальные ступени лестницы звенели под ногами, усиливая гнетущую атмосферу. Каждый шаг отдавался глухим эхом в узком бетонном колодце. Хлоя невольно задерживала дыхание, проходя мимо камер — сквозь ржавые прутья