Предел. Воплощение - Евгений Сладков

От того, что хрустит не камень, не стена.

Хрустят кости. Кости человеческого тела.

Безвольно сползающая по стене девушка, с открытым в беззвучном крике ртом.

Следом за ней устремляются тени, нанёсшие страшный удар.

Но тени устремляются не только оттуда. Мимо меня двойным всполохом Воплощений мелькают Аркос и Кирон.

Мелькают, возникая рядом с фигуркой.

Мелькают, предотвращая готовую завершиться казнь.

И у них получается!

Вновь пространство наполняет звук хруста. Но этот — приятный!

Хрустят лапы, распущенные по всей своей длине о топоры Аркоса.

Хрустит головогрудь, сминаемая перчатками Кирона.

Слева раздаётся хёканье Миктлана, кидающего кирку в пачку других тварей, готовящихся к повтору манёвра товарок, отвлекая тех от ребят.

И я…

А что я?

Со стороны казалось, что я безвольно замер в стороне, не решаясь сделать шаг вперёд, свершить хоть что-то.

Но всё не так!

Я внимательно оглядывал открывшееся нам пространство, прикидывая варианты нашей не смерти, но победы.

И оглядеть там было кого и что.

Врага-тварей собралось в округе видимо-невидимо!

Мертвых и живых.

Уже мёртвых и ещё живых.

Мёртвые возвышаются грудами на поле боя. И мёртвые не так уж давно — слизь из них ещё сочится, лапы ещё конвульсивно дёргаются.

Живые делятся на две группы. Первые — полудохлые, визг, скулёж которых ещё разносится в округе, которые пытаются, невзирая ни на что, ползти в сторону обидчицы. Вторые — целёхонькие и полные сил, готовые атаковать вновь и вновь.

Сто́ит отдать должное — гильдейская постаралась на славу!

Та, следы которой мы теряли из раза в раз и находили вновь. Та, за которой меня колдовским образом тянуло. Те самые длинные вороные волосы, сейчас превратившееся лишь в бледную тень себя, вымазанные в ошмётках Зверей, но с тем же тонким серебристым обручем… Та же тёмно-серая форма на бессознательно лежащем теле…

Все детали происходящего мозг подмечал автоматически, но концентрация внимания направлена была на иное.

Главные действующие лица развернувшегося здесь действа никак не гильдейская, не орда паучков, не мы — новоявленные персонажи. Все мы так, мелкая массовка, затеявшая возню в детской песочнице. Пусть и со ставкой «жизнь».

И теперь, говоря «паучков», я ни разу не кривил душой! Теперь эти полуметровые твари именно паучки, незначительная помеха, жалкие недоразумения.

Ведь над всем этим творящимся безумием огромным монументом в центре пространства возвышается Паук. А может, и паучиха — поди их разбери. Да и в целом их половая принадлежность — последнее, что нас могло бы волновать. Сейчас и вообще. Беспокойство вызывают именно размеры этого монстра. А где размеры, там и сопутствующие им проблемы — толщина хитина, сила атаки, возможно, и скорость реакции. Главное только, чтоб без сюрпризов-способностей! Но надежды на это маловато.

Зверь гораздо сильнее, чем все мелкие, походит на тех статуй-стражей, что когда-то встретили нас у входа в мёртвый город. Чёрные и массивные ноги твари толщиной легко поспорят с моим туловищем. Невероятно длинные, усеянные тёмными же кристаллами, сверкающими опасной остротой, они уходят ввысь, соединяясь там с огромным телом. Необъятное брюхо Паука походит на чудовищный кусок-шар обсидиана, из которого неведомый скульптор выточил и головогрудь. Какие там глазища, хелицерища не видно. Именно «-ща» — тут иначе и не описать. Тварь стоит к нам спиной, что немного радует, но и пугает. Да-да! Эта махина не принимает никакого участия в том сражении, что творится средь её ног-колонн.

Она жрёт.

Не нас, понятное дело. И это хорошо, и это прекрасно! Впрочем, с такими размерами нас бы проглотили и вовсе не жуя и не заметив…

Пугает же то, что жрёт Паук Змея под стать себе размерами. Змея, пленённого паутиной. Змея, регенерирующего прямо на глазах. Если бы он кусал сам себя за хвост, то мог сказать, что мне довелось лицезреть Уробороса воочию — мифического змея из сказаний древних, символизирующего вечность и бесконечный цикл жизни, смерти и перерождения. В некотором роде здесь тоже воплощалась бесконечность — нескончаемый пир Паука-переростка.

И Змей внушает не менее своего пожирателя. Толстенное тело, покрытое чёрной чешуёй, никак не отражающей свет, с тонкими прожилками янтарно-жёлтого. Настолько толстое, что Паук никак не мог его перекусить, как бы не старался, не вгрызался только в одно место, судя по отметинам. И ещё чешуйки как будто испускают в окружающее пространство щупальца тьмы — всё тело окутано тонким слоем этой ауры. Венчает же тело Уробороса удлинённая голова четырьмя наростами-рогами, парой огромных глаз и ещё бо́льшим жёлтым чем-то в центре лба. Очень похожее на пятна-ядра, что видели на той статуе-страже у входа в мёртвый город. Сейчас глаза Змея закрыты, и голова безвольно висит — Зверь находится вне своего монструозного сознания. Из полуоткрытой чудовищной пасти свисает пара тонких раздвоенных языков, а острейшие клыки блестят, покрытые ядовито-жёлтой слизью. Слизью, что капает с них на хитин Паука, шипя и разъедая его. Но недолго — тот также зарастает на глазах! Вот уж удивительное — два титана, пожирающих друг друга…

Но если Паук регенерирует самым понятным образом, то вот ко второму титану возникают вопросы. Впрочем, сто́ит лишь приглядеться чуть пристальнее, и всё становится на свои места — ответ лежит на поверхности. А если точнее, то проглядывает из-под тела Змея и слоя паутины, его оплетающей, сковывающей. Змей, в свою очередь, оплетает собой невероятных размеров кристалл. Кристалл не походит ни на один из ранее встреченных нами. Кристалл, что переливается всеми возможными цветами и оттенками, вспыхивая внутри чудными событиями, словно в его глубинах каждый миг рождаются и гаснут звёзды и целые вселенные… И синий гигант в озере, казавшийся ранее абсолютом совершенства, теперь воспринимается лишь бледной тенью этого великолепия, мелким и жалким осколком.

Будь ситуация иной, на эти переливы можно было бы смотреть бесконечно. Но не сейчас, нет. И потому резко отвожу взгляд от них, разрывая завораживающий контакт, возвращая внимание на своих соратников, ринувшихся на защиту гильдейской.

Возвращаю внимание и срываюсь в атаку.

Миктлан, метнув кирку в кучу тварей, и сам ринулся вслед за ней, тем самым подставляясь под удар Зверя, что возникает откуда-то сбоку, метя ему в спину. И теперь уже мой черёд настаёт прикрывать его, как за несколько мгновений до он прикрыл Аркоса и Кирона.

Пусть я помнил слова, предположения Кирона о катализаторе обретения Воплощения, высказанные на одном привале на спуске, но момент сейчас неподходящий. Потому в атаку ринулся, выхватывая старый-добрый нож. А Воплощение ещё успеется. Даст Предел, не последняя битва!