Лейтенант спасательной службы - Михаил Александрович Михеев

Увы, как это часто случается, подвела его самонадеянность. Дьявол кроется в деталях. Президентская яхта – это вам не древний грузовик и даже не дредноут. Совсем другие требования к безопасности, причем к заложенным конструкторами решениям кое-что добавили местные специалисты. А такое кустарное вмешательство часто бывает сложным не из-за гениальности специалистов, а по причине их дилетантской непредсказуемости. В общем, возможности Фарида оказались резко ограничены. Кое-как ему удалось подобрать код к проходу в машинное отделение, да и то благодаря разгильдяйству Истомина, однажды оставившего двери незаблокированными. Удалось зайти, подключиться к локальной сети… А вот решить подобным образом вопрос с рубкой не получилось.

Правда, имелся еще вариант всех перебить, но слишком много на борту оказалось народу. Отравить… Была такая идея, но питались все в разное время, и решить вопрос кардинально до того, как экипаж определит причину смертей и предпримет меры, с имеющимися средствами не получалось. Антидоты тоже никто не отменял. Оставалось ждать момента, и прибытие к Малой Анталии показалось ему удачным моментом. Вывести из строя двигатель, потом дождаться, когда ими заинтересуется патрульный корабль, ну а уж связаться с ним он сумеет.

И вновь подвела самонадеянность. А куда деваться? Какова бы ни была записанная личность, а гормональный фон ребенка специфический, и убрать его не получается. Соответственно, начинают вмешиваться эмоции, рассеивается внимание. И Жан взял Фарида с легкостью невероятной – тот даже не заметил механика.

Самое интересное, что не все еще было потеряно. Истомин мальчишку не подозревал – хоть его и натаскивали когда-то, но не то чтобы очень серьезно, и научить подозревать всех попросту не успели. Ну, хулиганит сопляк – так и что? Запереть до конца полета, благо осталось всего ничего, и вся недолга.

Однако когда Истомин решил напустить малолетнему хулигану страху в штаны, у Фарида сдали нервы. Все тот же гормональный фон… Вот и все, в принципе.

Воцарившееся после рассказа молчание своей глубиной и многозначительностью могло повергнуть в задумчивое уныние кого угодно. И первым его нарушила Доната:

– Значит, все, что случилось – вина этого вот…

Она запнулась, долго подбирая слово. Истомин несколько секунд ждал, а потом вздохнул:

– Нет, это не вина людей. Скорее, это следствие иного взгляда на мир. Но если ты про Фарида, то кое-что действительно следствие его действий. Но не все. Или хотя бы не напрямую.

– Это ты о чем? – брови девушки удивленно приподнялись.

Остальные тоже посмотрели на Истомина с интересом. Тот усмехнулся:

– А что вы на меня так смотрите? Вы сами подумайте. Налет на школу, а потом попытка сбить бот, перевозивший людей, – это, знаете ли, точно не в его силах. Он и не упоминал про свое в этом участие, хотя под давлением мнемоизлучателя просто не смог бы соврать или промолчать. Возможно, кто-то использовал его информацию, но напрямую парень в этом не замешан. Так что – ничего еще не закончилось, господа и дамы.

А вот чего он не стал говорить, так это свои предположения о том, что бот уничтожать не собирались. Ракеты, которыми его приземлили, запросто порвали бы машине все борта и выжгли содержимое, но головки самонаведения были настроены исключительно на двигатели. То есть сбить, но не разрушить. А падение с десятка метров для сидящих в креслах пассажиров совершенно не опасно. Словом, интересные расклады. Смешались в кучу кони, люди… Прямо эротический триллер по Лермонтову.

– Что дальше будем делать? – прагматичный Жан в вопросы причинно-следственных связей лезть не собирался. – Я сильно подозреваю, мальчишку можно… в расход?

– Незачем, – покачал головой Истомин. – В каюту его и запереть. Пусть дома специалисты разбираются.

– Не сбежит?

– Заблокируем дверь. А чтоб не смог ключа подобрать… Жан, присобачь снаружи защелку. Обычную, механическую. Уж ее-то не вскроет.

– Слушайте, – влезла Доната. – А вот я читала, в сознание шпионов часто вкладывают что-то вроде блокировки. Чтоб он, если что, просто умер при допросе. А вдруг и здесь так же?

Читала она, как же, мысленно усмехнулся Истомин. А вслух ответил:

– И что? Это ж, – он похлопал ладонью по шлему мнемоизлучателя, – немецкая техника. Там предусмотрено все, что можно и что нельзя, в том числе и снятие последствий такого рода программирования.

Ага. Учитывая, что сами турки приобретают технику для вмешательств в психику у немцев, причем наверняка используют более старое поколение, он говорить не стал. Такого рода нюансы здесь мало кому интересны. Да никто и не спрашивал.

– Тогда я сейчас его… размещу.

– Хорошо, Жан, действуй. И размести защелку повыше – мне совершенно не улыбается, чтоб до нее дотянулся кто-то из его малолетних приятелей. Имей в виду, турки предпочитают свидетелей не оставлять и поляну зачищают в ноль, так что на себя работаешь.

– Повешу, – осклабился Жан. – И замок навесной, амбарный – так надежнее.

– Это ты хорошо придумал. Всё, действуй, я на тебя рассчитываю. Девочки, за детьми следим, взрослых пассажиров тоже контролируем. Если что – сразу зовем меня. Александра Федоровна, пошли. Скоро выводить корабль из гиперпространства, и лучше, если меня кто-то подстрахует. Места все же незнакомые…

Система Малый Тушкан. Через два часа

Когда-то в этой системе первым оказался звездолет стражей исламской революции. Эти безбашенные ребята по космосу мотались частенько – искали доказательства существования Бога. Упорством отличались запредельным, а попутно еще и вели научные исследования, картографировали неисследованные районы пространства, словом, развлекались, как могли.

В этой системе не было ничего интересного. Несколько мертвых, непригодных для жизни планет, из которых лишь одна имела тонкую и лишенную кислорода атмосферу, да жиденький пояс астероидов. Самым, пожалуй, примечательным объектом оказалась сама звезда – многочисленные протуберанцы этот белый карлик выплевывал очень эффектно, словно по его поверхности тушканчики прыгали. Собственно, это меткое определение капитана иранского звездолета и дало название системе.

«Звездный ветер» в трехмерность вышел тяжело, корабль содрогался от гравитационной турбулентности, но это оказалось единственной проблемой. Больше никого здесь не было, хотя, памятуя о недавних приключениях, Истомин запустил тщательное сканирование пространства. Насколько позволяли радары корабля, разумеется. Но космос был мертв и пустынен. Это радовало…

Время между прыжками они потратили на тщательную диагностику систем – все же прыжок на этот раз был долгим. Жан что-то нашел, и потом часа два, ругаясь под нос на трех языках, ползал среди кабелей и труб. Истомин с Александрой в меру сил помогали. Дети, напуганные случившимся с Фаридом, тихонечко сидели по каютам. Зато в коридорах начали попадаться опухшие от пьянки взрослые